Чечню коммерсанта Белевича, президент разрушенной гражданской войной маленькой, но гордой горной республики его предложение об оказании финансовой помощи в восстановлении Грозного принял с радостью, а пожелания на негласное сотрудничество с российскими властями на этот раз были услышаны.
По возвращению в Лондон, Борис Исаакович повторно отправил Литовченко в Москву на встречу с его бывшим коллегой. Теперь старый боевой товарищ от встречи не уклонялся, теперь он сам искал возможность переговорить с Литовченко. Судя по сильно изменившемуся поведению народного депутата, кое-кто в Кремле всерьёз воспринял предложение беглого олигарха о «плодотворном сотрудничестве».
Борис Исаакович уже предвкушал триумфальное (пускай пока и тайное) возвращение на российский рынок, как неожиданно всё испортил жадный Литовченко, которому надоела приставка «бывший» – бывший майор, бывший подданный, бывший глашатай свободы в стенах самого закрытого в стране учреждения. Оказавшись на чужбине, он явно рассчитывал на большее. Непосредственная близость к «выдающемуся российскому политику в изгнании» и участие в выполнении его «специальных» поручений, дарило ему обманчивую надежду на пожизненное безбедное существование.
Борис Исаакович в услугах бывшего офицера спецслужбы больше не нуждался, поэтому, расплатившись, постарался от него дистанцироваться. Литовченко это очень не понравилось, и он старательно, но неумело подогревая интерес к своей персоне, стал делать в прессе двусмысленные заявления, обещая со дня на день представить разоблачительные документы. Кого собирался разоблачать бывший майор и бывший любимчик капризной фортуны, было неясно, но Березуцкий впервые за годы вынужденной эмиграции почувствовал себя неуютно. С Литовченко надо было что-то делать.
Пока Борис Исаакович раздумывал, какой сделать ответный ход, Литовченко преподнёс очередной сюрприз – он умер. Причём умер так, как мечтал жить – в свете софитов и под прицелом объективов многочисленных фотокамер. Результаты судебно-медицинской экспертизы шокировали: Литовченко умер от отравления редким радиоактивным элементом, полонием.
«Шакалы пера» ликовали: это было не вульгарное самоубийство, и не пьяная драка с поножовщиной, Литовченко умер, как и положено секретному агенту – красиво и необычно! Здесь чувствовалась рука профессионала.
В прессе поднялся большой шум, и Борису Исааковичу через третьих лиц дали понять, что разочарованы его поведением и аннулируют прежние договорённости.
Березуцкий неоднократно делал в прессе заявления, что не причастен ни к смерти Литовченко, ни к «полониевому скандалу». ФСБ тоже открещивалось от смерти своего бывшего сотрудника, и, как ни странно, Березуцкий им верил. Ни одна спецслужба не взялась бы устранять неугодную им персону таким экстравагантным методом. Профессионалы на службе у государства всё бы сделали тихо и аккуратно: обычный сердечный приступ, или, на крайний случай, автомобильная катастрофа.
В