у ездовой собаки.
6. Экскурсия
Бескрайние леса, потрясающей красоты озера, маленькие моря, грандиозные горы. Глеб успел уже повидать немало разных миров. Были куда фантастичнее, гораздо богаче, несоизмеримо интереснее для исследования, но… Он не знал, откуда это чувство, даже испугался его – здесь своё. Своё?! Пусть не полная копия Земли, даже лучше, что не копия, но своё. Бред. Наваждение. Бред.
– Всё, уже отпустило, – сказал он угадавшей это его состояние Мэгги.
– Здесь, на станции каждый из нас сам борется с этим, – говорит Мэгги.
– Я родился в космосе, на орбитальной станции, если точнее. Землю впервые увидел, когда мне было одиннадцать. Конечно, с самого детства фильмы, слайды о Земле, обучающие программы, голограммы, книги. Земля это родина.
– Но? – в вопросе Мэгги было напряжение.
– Мы глушили в себе все эти «но». Нас так воспитывали, да мы и сами хотели. А космос, перелет для меня не есть вычитание из времени жизни, как у вас. Это тоже жизнь. В этом мое преимущество перед вами, родившимися на Земле, – улыбается Глеб.
Что ему эта «Земля второй попытки»? Он сейчас не мог понять что.
Мэгги вела прогулочный кораблик. Когда Глеб хотел общий план, она поднимала его в облака, когда он хотел над облаками, поднимала над. Или вот как сейчас, пускала над самой водной гладью.
Он обнял ее. Получилось трепетно. Получилось правдиво. Получилось счастливо и человечно.
Всю остальную дорогу они и стояли так, у пульта управления, молодые, сильные, одного роста.
7. Допрос Ульрики Дальман
Ульрика, как вошла, сразу же направилась к кабинету.
– Нет, – сказал Глеб. – Я его запер. В общем, считай, что заколотил досками.
Усадил ее в кресло возле камина. Сам сел в такое же кресло напротив.
– Я все время пытаюсь внести ясность, но впечатление такое, что у вас на станции ясности как раз и не хотят. Итак, скажу еще раз: у меня нет практически никаких полномочий.
– Понимаю прекрасно, не тебе закрывать наш эксперимент, – сказала Ульрика. – Если ты об этом.
– Я понял, что вас объединяет с профессором Снайпсом. Но мне не совсем ясны ваши разногласия.
– Я всё-таки начну с того, что объединяет, – попыталась улыбнуться Ульрика. – Я всегда была первая и в детском саду и в школе, победила в борьбе за грант (я и не сомневалась, что выиграю), и вот я многообещающий студент-генетик плюс звезда университетской волейбольной команды, плюс волонтер христианского фонда. Жизнь, казалось, так и пойдет по накатанной, и я всегда буду первой и правильной. И вот в библиотеке нашла книгу, не 3D, не говорящую, а бумажную, может быть, ты видел такие? Сначала усмехнулась, даже не над книгой, над своим внезапным комом в горле, сказала «о страданиях человеческих». А потом… мне показалось такой ерундой и всё моё лидерство и вся моя правильность.
Что это за книга? – перебил ее Глеб.
– Не скажу. Пусть это будет книгой, и только. А вот насчет страданий… Вдруг мысль: если бы мы произошли от какой-то другой ветви гоминид,