хуже других представляешь себе, какие у нас дела с техникой. Что я тебе могу ответить, сама подумай.
– Прости, но…
– Неужели надо винить офицеров, если пассажиры не желают слушать их сообщения, а если слушают, не желают понимать? – гневно оборвал ее Реймонт. – Кто-то опять пустился во все грехи тяжкие! Прячутся – кто за апатию, кто за религию, кто за секс, кто еще за что-нибудь, лишь бы забыться. Большинство из вас… да, здорово, конечно, было работать над исследовательским проектом, кто спорит; но и он превратился в подобие защитной реакции. О чем бы ни думать, только не об этой гадкой бяке Вселенной. Теперь, когда вам стала мешать невесомость, все снова забились в норки. Валяйте, забивайтесь! – рявкнул Реймонт. – Только меня не трогайте, хватит. Вот вы все уже где у меня, ясно?
Реймонт рывком натянул пижаму, подлетел к кровати и пристегнул к поясу тросик. Чиюань потянулась к нему, попыталась обнять.
– О, любимый… – прошептала она. – Я виновата. Ты ведь так устал, правда?
– Нам всем тяжко, – буркнул Реймонт.
– Тебе тяжелее всех, – покачала головой Чиюань и стала нежно гладить лицо Реймонта, едва касаясь кончиками пальцев скул, обтянутых желтоватой кожей, залегших на лбу и щеках морщин, ввалившихся, покрасневших глаз… – Почему ты совсем не отдыхаешь?
– Хотелось бы. Не выходит.
Чиюань помогла Реймонту улечься поудобнее и крепче прижалась к нему. Ее волосы упали на лицо Реймонта – мягкие, шелковистые, до сих пор пахнувшие солнцем Земли.
– Надо отдыхать, – шептала Чиюань. – Отдохни, милый. Разве не приятно быть таким легким, как пушинка…
– М-м-м… Да, что-то в этом есть… Слушай, Айлинь, ты ведь неплохо знаешь Ивасаки. Как думаешь, выдержит он без транквилизаторов? Мы с доктором не смогли точно решить.
– Ш-ш-ш, – прошептала Чиюань и прикрыла ладонью губы Реймонта. – Ни слова об этом.
– Но…
– Нет, не разрешаю. Не развалится этот корабль, если ты спокойно поспишь хоть одну ночь.
– Ну… ну, может, и так…
– Закрой глаза… Вот так… Сейчас погладим лобик… вот тут… Успокоился? А теперь подумай о чем-нибудь приятном…
– Например?
– Забыл, о чем надо думать? Подумай о доме. Нет. Не так. Подумай о том доме, который мы скоро найдем… Синее небо. Яркое ласковое солнце, лучи сквозь листву и тени на траве, солнечные зайчики на речных волнах, а река течет, течет, течет и поет колыбельную песенку. Спи… Спи…
– М-м-м… – сонно промурлыкал Реймонт и улыбнулся.
Чиюань ласково поцеловала его.
– Там будет наш с тобой дом. Там будет сад. А в саду – странные яркие цветы. Но мы там, конечно, посадим семена земных цветов… У нас будут розы и жимолость, яблони и розмарины. А наши дети…
Реймонт беспокойно пошевелился.
– Погоди, пока еще не время строить такие планы, – проворчал он. – Ты мне, конечно, очень нравишься, но только…
Пальцы Чиюань коснулись его век и не дали глазам раскрыться, иначе Реймонт бы увидел, какая боль наполнила ее