сдаваться и полез за новыми бутылями.
Спустя полчаса, так и не умевший переубедить собутыльников, Василий Васильевич вырубился.
– С-слабак! – прошипел Степан Степанович.
– Ты – м-молодец! – одобрил его Виталик. – Хорошо разбираешься в водках. Готовься. Мне друзья обещали тушёного инопланетянина достать…
– Кого? – не поверил ушам Степан Степанович.
– Зелененького человеч-ик!-ка, – икнул Виталик, – из летающей тарелочки. Они, говорят, людей похищают, опыты всякие ставят. Даже едят. Так мы им в отместку! Устроили засаду, поймали…
И Виталик захохотал.
– Не-не, – помотал головой Степан Степанович, – их есть нельзя.
– Почему? – нахмурился Виталик.
– Они эти…как их… ик! гам… гаммано… ик! еды.
– Гамноеды? – переспросил Виталик. – Ну, это ничего: отмочим, чтобы запах отбить. В уксусе. Не всё же им людьми питаться.
Когда всё заканчивается не так…
Планета медленно проворачивалась на экранах. Безжизненная, мёртвая. Казалось, вращение зависит лишь от скорости облёта: мёртвое не может двигаться.
Но приборы показывали, что угловая скорость осталась прежней: один оборот за двадцать четыре часа.
Лёд, сплошной лёд покрывал поверхность. Континенты угадывались лишь по тонким синеватым теням, отбрасываемым торчащими из ледяного панциря редкими горными пиками. Хотя первоначально их посчитали обычными торосами. Но торосов не было: ледяное поле выглядело идеально ровным и гладким.
– Может, это не Земля? – нарушил молчание Марк.
– Земля, – Пётр устало откинулся на спинку кресла. – Здесь не может быть ничего, кроме Земли.
– Как будто в параллельных мирах не бывает других планет! – Марк не хотел сдаваться.
– Просто все писатели, когда пишут о параллельных мирах, начисто забывают о прочих планетах, – пожал плечами Пётр. – Им это не нужно. Для них параллельный мир – всего лишь антураж. Вот почему я никогда не встречал упоминаний об аппаратах для путешествий между параллельными мирами. Всякие «проколы пространства», «нуль-транспортировки», «машины времени» – сколько угодно и в любом количестве. А «междупараллельномиролёт», – он едва выговорил слово, – никто не построил. Меня озабавила мысль, и я его изобрёл.
– Просто, как всё гениальное, – пробормотал Марк.
Пётр снисходительно усмехнулся. Но промолчал.
Вошла Мария.
– Привет, мальчики! Где мы очутились? О, какое неаппетитное местечко! У кого такое больное воображение?
Она вызвала на экран монитора координаты. Посмотрела на них и произнесла:
– Гм…
– И как ты в них разбираешься? – протянул Марк. – Для меня все твои значки – сплошной тёмный лес.
– Хочешь, раскрою секрет? – Мария не отрывала взгляда от монитора, пробегая строчку за строчкой.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Марк.
– Для меня – тоже, – Мария повернула голову.
– Что – «тоже»? – не понял Марк.
– Тёмный лес. Шучу, конечно. А если честно, эти