так и есть: едва Стас положил драгоценный камень в мешок, как переговорное устройство, висящее рядом, запищало:
– Выдвигайтесь в квадрат двадцать семь! Вас ждут.
– Слушаюсь! – ответил Стас, доставая карту. Ага, вот где этот квадрат…
Всё, теперь можно расслабиться. На этом уровне не осталось больше никого, кем следовало заниматься. Теперь отдых, горячий душ, обед, лёгкая выпивка… Ну и, разумеется, повышение статуса, новое оружие, одежда…
Стас осмотрел комбинезон. Пожалуй, можно ещё уровень проходить в нём. А прикупить что-нибудь более полезное. Например, точило для кинжала. А то почти совсем затупился. Не режет, а рвёт. Но это в том случае, если на следующем уровне не будет предусмотрено какое-нибудь другое оружие. Холодное задрало. Пора бы пострелять…
В искомом квадрате находился высокий холм. На холме стоял Четверорукий. Стас так и не понял за всю игру, кто это: робот, древний бог, инопланетянин? Да и какая разница? Главное чтобы безотказно расплачивался за драгоценности.
Стас протянул Четверорукому мешок с драгоценными камнями. Тот принял.
– Ты хорошо поработал, – знакомый бесцветный голос не выражал никаких эмоций. – Теперь можно повысить твой статус. Ты становишься Знающим. Теперь тебе можно сообщить, что никакой игры на самом деле не было. Ты действительно завербовался в наёмники на этой планете. Дело в том, что Хранящие камни очень похожи на вас, и подпускают к себе только людей. Нас бы они сразу атаковали. И убили бы. А камни нам очень нужны. Продолжай свою работу. Ты хорошо её выполняешь.
Стас был ошеломлён:
– Не игра?
– Выбирай себе новое оружие, – голос Четверорукого не изменился. Он распахнул позади себя пространство, и на Стаса взглянули мечи, кинжалы, сабли, палаши – снова ничего огнестрельного.
Но Стас не смотрел на блестящие стальные лезвия.
Он повторил:
– Не игра?
Безумными глазами он посмотрел на мешки с драгоценными камнями и золотыми монетами, на свои окровавленные руки, на затупившийся кинжал. Поднял глаза к небу. И захохотал.
…нас не оставят…
Скоро опять умирать.
Он усмехнулся. Опять… Второй раз уже не так страшно. А если учитывать и ту, самую первую, клиническую, так для него смерть вообще дело привычное. Да, зажился он здесь. А всё внучка. Никак не хотела отпускать, пока была маленькая. И пока были живы её папа и мама.
Обычно чаще нужны детям родители, да и то лишь до тех пор, пока дети сами не состарятся. А то и пока не умрут.
Впрочем, у кого как. Кое-кто, наоборот, лишь когда сам превратится в старика, осознаёт, каково быть стариком. Кто это, интересно, учится исключительно на собственных ошибках? Дураки? Ну, может, и дураки. Память совсем плохая стала. А может, не в памяти дело. Не хочется ничего, вот что главное. Ну, совсем ничего не хочется. Тело, что ли, виновато?
Он осмотрел своё тело, хотя осматривал, наверное, тысячи раз с момента воскрешения. Удивлялся рукотворному чуду, созданию человеческого разума.
Тело как тело. Все