на сей раз она показалась ему особенно зловещей и страшной. На подоконнике валялся найденный им накануне в ящике стола бланк отеля с надписью готическим шрифтом, горделиво извещавшей, что Нюрнберг – город «партайтагов», то есть съездов нацистской партии…
Как обычно, ему потребовалось сделать над собой усилие, чтобы заставить себя думать о ситуации с Риббентропом и довоенными протоколами. Потому что война, все, что он увидел и пережил на ней, отодвинуло предвоенную жизнь куда-то так далеко, что с трудом верилось в ее реальность. А тем более – в важность того, что было тогда. Господи, да какая разница, что было тогда, когда все знали, что война неизбежна и только надеялись, что это случится не завтра, а хотя бы немного позже…
Среднюю школу Ребров закончил с «золотым», как тогда говорилось, аттестатом. Учился он легко, потому что обладал замечательной памятью – получив до начала учебного года учебники, просматривал их и многое запоминал с первого раза. Ему еще не исполнилось тогда семнадцати лет, потому в армию его не призвали, и он сразу поступил в университет. Все студенческие годы думалось об одном – успеет он доучиться или раньше начнется война. Причем тогда почти все были уверены в том, что война будет именно с Германией и поэтому Ребров усиленно занимался немецким. Когда подписывали с Германией договор о ненападении, все понимали, что это лишь попытка отодвинуть войну и только. Об этом Ребров не раз говорил с отцом и никаких заблуждений на сей счет у него не было. И вот теперь, когда ценой немыслимых жертв и страданий, победили, надо разбираться, что там было, какие договоры кто заключал. Как тогда говорил Реброву отец, все пытаются договориться друг с другом или с Гитлером, но все понимают умом, что это не спасет, но надеются еще немного протянуть мирную жизнь…
От мыслей о прошлом его отвлек стук в дверь. Ребров открыл, увидел Гаврика.
– Входи.
Гаврик зашел в номер, нервно огляделся.
– Что у тебя с лицом, Гаврюха? – удивился Ребров. – Что-то случилось?
– Кое-что, – хохотнул Гаврик.
Он походил по комнате и вдруг выпалил:
– Я совершил должностное преступление.
– Ты?
– Вот.
Гаврик достал из кармана галифе конверт и протянул Реброву.
– Что это?
– Письмо руководству советской делегации.
– Ну, я в нем не числюсь. Зачем ты принес его мне?
– Хочу, чтобы ты его прочитал. Не бойся, оно уже вскрыто… Да читай же, наконец! – взорвался Гаврик.
– Хорошо, – успокаивающе сказал Ребров. – А ты воды, что ли, пока выпей…
Пока Гарик наливал себе воды, Ребров быстро пробежал глазами послание. «Доводим до сведения командования Советской делегации, что ее сотрудник Д. Ребров вступил в тесные контакты с переводчицей французской делегации… Их отношения таковы, что возможна утечка любой, даже самой важной информации…» Подписи не было.
Ребров сложил бумагу, вложил обратно в конверт.
– Откуда оно у тебя?
– Письмо