Юлия Зонис

Геном Пандоры


Скачать книгу

погас и под потолком загорелась красная лампочка, женщина распахнула халат, а за ним и легкую блузку – бюстгальтера под блузкой не оказалось – и положила руки Вечерского себе на грудь. Он все еще пытался понять, что происходит, когда в подсвеченной красным темноте ладонь Саманты скользнула вниз и расстегнула молнию у него на брюках. Прохладные пальцы легли на его член, обхватили, сжали, и прозвучал голос Саманты – твердый, суховатый:

      – У меня обнаружили ранний Альцгеймер. Прионной природы – значит, неизлечимый. Через два года я превращусь в слабоумную хихикающую развалину. Carpe diem[2], Алекс.

      Рука женщины двигалась аккуратно, сноровисто, но Вечерский не мог – не под такие слова, не в этой красной, пропахшей химикатами темноте. Его ладони соскользнули с груди Саманты. Она разжала пальцы и, отступив, улыбнулась:

      – Напрасно, Алекс. Второй попытки не будет. – Запахнула халат и быстро вышла из комнаты, не забыв по дороге врубить свет.

      А Вечерский так и остался стоять у машины для проявления пленок, злой, красный и со спущенными штанами.

      Второй попытки Саманта Морган ему действительно не дала. Нет, не дала, потому что нельзя же ту пьяную, безобразную ночь в парижской гостинице считать второй попыткой.

      – Нет, – сказал Вечерский, и лишь когда произнес это вслух, почувствовал, что говорит правду. – Нет, мы не были любовниками.

      – Занятно. Ну что ж, продолжим. Я готов правдиво ответить на следующий ваш вопрос.

      «Ах ты гнида, – подумал Вечерский, – будет тебе сейчас вопрос».

      – Кто ваш отец?

      – Военный, – быстро ответил Бессмертный.

      – Вы жульничаете.

      – Ничуть. Если хотели получить точную информацию, следовало спросить, как моего отца зовут. И вы можете спросить, когда снова наступит ваша очередь, но сейчас моя. Правда или поступок?

      – Правда, – с ненавистью сказал Вечерский.

      – Вы придерживаетесь одной стратегии, а это ведет к проигрышу.

      – Посмотрим.

      – Хорошо. Вы действительно сдали Морган с потрохами генералу Амершаму?

      «А ведь я хочу его убить, – с удивлением понял Вечерский. – Я бы его убил прямо здесь, будь у меня такая возможность. Спокойней, Алекс, спокойней. Не стоит тратить эмоции на нечто неосуществимое».

      – Да или нет, Алекс?

      Они работали вместе еще долго, два года, и неизменно вежливо улыбались друг другу – даже тогда, когда больше всего хотелось вцепиться друг другу в глотку. Это хуже ненависти, это презрение. Презрение со стороны Морган; глухое отчаяние, переходящее в злобу, – с его стороны. И ревность. Страшная, слепая ревность – не к человеку, не к вещи. К науке. Когда появились первые результаты, касающиеся телепатического интерфейса, Морган сделалась почти счастлива. Ему хотелось, чтобы она была счастлива с ним. Чтобы ее бархатные глаза сияли при виде его, а не при виде бегущих по экрану статистических данных.

      Вся беда в том, что Саманта была гением, самым обыкновенным гением, из тех, что рождаются раз в сотню лет. А он, Вечерский, гением не был. Он был просто