бы! Конечно, буду! И даже как буду!
Розово-мраморные, отполированные до зеркального блеска, стены.
И зеркала, кстати, от пола до потолка, идеально ровные, в кованых рамах, безжалостно отражающие мою грязную, небритую, растерянную рожу.
Квадратное, красного дерева, восьмиспальное лежбище с выпирающей периной, небрежно приправленное аккуратнейше подстриженной рыжей шкурой неизвестного животного, возможно – гигантского ленивца-мегатерия. Мне бы и в голову не пришла мысль о ленивце, но Змиулан откуда-то знал, что именно так оно и было.
В изголовье – изящный деревянный столик на семи выгнутых ножках, уставленный глиняными чашами с виноградом, персиками, сливами и чем-то еще, чему даже пройдоха Змиулан не имел названия. Высокая расписная амфора, источавшая зазывные слабоалкогольные запахи. И – мясо, жареное мясо, мясо с овощным гарниром, мясо с приправами из душистых трав, на овальном бронзовом блюде!..
Огромные шелкотканые гобелены, изображающие подвиги богов и императоров, с натуралистическими подробностями и бытовыми деталями: закованный в алые доспехи воин поражает бесконечной длины копьем мохнатого черного паука размером с добрый дачный домик, а из разверзшегося чрева твари хлобыщет ядовитая желтая кровь… слоноподобная толстуха с лунообразным, не лишенным привлекательности лицом, оснащенная не меньше чем восемью титьками, с материнской лаской прижимает к своему чреву четырех монстровидных мужиков зараз, и что характерно – густая рыжая куделя любвеобильной мадам закручена в две фривольные бомбошки… тощий подросток, с разметавшимися седыми патлами и вполне узнаваемыми чертами изможденного лица, рассекает чрезмерно тяжелым для его ручонок мечищем волосатого великана, не то здешнего йети, не то демона, не то просто какого-нибудь чрезвычайно зверовидного борца за права угнетенных… а за спиной подростка спокойно и отрешенно, закрыв глаза, с таким же оружием, как и у меня, в длинной, до колен, рубахе и каком-то легкомысленном панцире стоит наголо бритый тип с перекачанными мышцами, даже с поправкой на необходимую художественную стилизацию слабо похожий на ординарного зиггана…
– Это юйрзеогр?
– Нет, ниллган. Но ты был близок к истине: это Светоносный, дед Солнцеликого.
– А этот… за его спиной?
– Здесь ты угадал. Это ниллган, один из твоих предшественников.
– Как его зовут?
– Ты слишком любопытен для ниллгана. Вот, выпей.
Я принял полуведерный кубок, в котором перекатывалась зеленоватая жижа, судя по запаху – далеко не «чинзано» и даже не «солнцедар». Пригубил… предчувствия меня не обманули… дрянь была редкостная, перекисший огуречный рассол пополам с зубной пастой… и начал разглядывать сосуд. Это была не медь, не бронза, ни даже железо… это, государи мои, было чистое серебро с художественным чернением. Ну, даже по тем временам не бог весть какое достижение, но орнамент не походил ни на что, когда-либо мною виденное: сложная последовательность семиугольных звезд, прихотливо перетекавших одна в другую. Черт дери, и в