Привычная обстановка: адъютанты, офицеры штаба, в двух шагах от него, приставив ладонь к козырьку фуражки, ест глазами начальство командир полка Никифор Матвеевич Антаномов. Герой боев под Царицыном, а сейчас трепещет, как проштрафившийся кадет. Чувствует: виноват!
Мамонтов подал ему руку:
– Добрый вечер. Чем порадуете?
– Вот, – Антаномов указал в сторону казачьей толпы. Мамонтов шагнул в том направлении. Толпа расступилась. Центром ее был десяток пленных – в лохмотьях, в грязи, в крови. Стояли, подпирая друг друга, озираясь с таким видом, будто вокруг бушует огонь.
– Кто их взял? – спросил Мамонтов, не оборачиваясь.
– Мои, – ответил Антаномов, вырастая рядом с ним. – Самолично повел… Хотели всех на месте прикончить, приказал десяток сюда пригнать. Как знал, что прибудете. Может, пожелаете поговорить, – он кивнул на обоз. – Дорога открыта. Разрешите дать приказ?
Не отозвавшись, Мамонтов всматривался в красноармейцев. Этим людям он ведь тоже принес освобождение. Но тогда бы они должны сейчас в ногах у него валяться, пощаду вымаливать!
Издалека, с севера, донеслась пулеметная стрельба. Привычным ухом он отметил: бьют от красных. Короткими очередями то в одном, то в другом месте. От нервности. Предостерегают. Мол, успели стать фронтом. Значит, боятся. Но и предостерегли уже. Услышал стрельбу эту он, услышали казаки. Пленные тоже смотрят в ту сторону.
Он обернулся к Калиновскому, стоявшему за его спиной:
– Что у вас?
– Обозной колонне дойти до хутора Хорольского. Там ночевать. Штабу корпуса стать в Козловских Выселках. Удар по Таловой завтра в восемь ноль-ноль, чтобы успели отдохнуть кони.
– Хорошо, – Мамонтов качнул головой в сторону пленных. – А этих – заживо в землю. В собственном их окопе. И копытами утоптать. Чтоб и следа не осталось.
Ни документы архивов, ни воспоминания современников описываемых событий не сообщают имен тех красноармейцев и командиров 356-го полка 40-й Стрелковой дивизии, которые полсуток стояли насмерть под станцией Терехово и, пока не погибли, так и не пропустили мамонтовский обоз. И вышло – не только обоз, но весь корпус, и тем сломали первоначальную диспозицию прорыва.
Генерал-майор Попов впоследствии, в октябре – ноябре того же 1919 года, опубликовал на страницах новочеркасских «Донских областных ведомостей» свои заметки о рейде – единственное, что вообще было обнародовано об этой военной операции в целом кем-либо из ее участников. В них он, в частности, говорит: «…Наступление, предпринятое в 11 часов утра 22 июля[1] на участке Бутурлиновка – Ново-Архангельское – Васильевка, застало их почти врасплох, и фронт был нами прорван, хотя красные и оказали ожесточенное сопротивление».
«Почти врасплох»? Неправда! Как, впрочем, и то, что фронт был уже прорван. Но, увы, в его записках тоже не приводится имен защитников этого рубежа…
Весь следующий день корпус топтался под Таловой. Да, было так! Повторялось все то же: боевые части могли пройти, обозная