с расстояния в один уктас метнуть в цель сорок ножей. Невозможно было уследить за четверкой его мелькающих рук с тонкими белыми пальцами. Когда же мелькание прекратилось и Бер Сан отвернулся, скрестив руки на груди, восхищенные сородичи увидели, что все сорок ножей вонзились в щит двумя ровными линиями и их сверкающие на солнце алые рукоятки образовали правильный крест, перечеркнувший белое поле мишени.
Среди героев дня оказались к тому же братья Хи Дап и Хи Гар, бесподобно владевшие мечами, топорами и боевыми косами, жизнерадостный Са Эт, выигравший гонку на колесницах, скромный Ог Лон, не знавший равных в обращении с мягкими копьями и кнутом, и, конечно, силач Тоб Мон, всеобщий любимец, на двадцать тикубов перенесший на спине помост с тремя гавардами.
Спустившийся из-под бархатистого навеса, возведенного на одном из склонов, окружавших площадь Зьаф, великий Син Ур обнял всех по очереди и раздал награды. Но лучшей наградой было слово царя, а он нашел, что сказать каждому, и каждого при этом назвал по имени. И всем названным предстояло отличиться в грядущих войнах.
Вновь запели зулы и зарокотали гаргасты. Солнце скрылось. Вспыхнули, поплыли и закружились по улицам Айзура золотистые огни факелов. Трудный и радостный день завершился шумным застольем. Пировали возле костров в шатерных станах, пировали во всяком доме цлиянской столицы, пировали и во дворце, куда Син Ур с почетом ввел сказанных юных героев.
Но не успели собравшиеся в ногах царя расположиться по старшинству за пиршественным столом, как в высоком дверном проеме показался незнакомец в сером плаще и в сером же куколе, надвинутом на лицо.
– Позволит ли мне великий царь Белобровый Син Ур войти в свой дом и принять участие в пире? – спросил он с легким поклоном.
– Кто бы ты ни был, входи, если не прячешь оружия под плащом и не затаил злобы в сердце. Нынче, в светлый праздник Золоват все двери Айзура открыты, – невозмутимо ответил Син Ур.
– Злоумышленники тебе не страшны – вижу, как в прежние времена, четверка жизнехранителей и в праздник стоит за твоими плечами: никому эти молодцы не позволят поднять на тебя руку, – сказал незнакомец, скинул угрюмый плащ, открыв сверкающие одежды и ясное белоснежное лицо, обрамленное ниспадающим голубым оперением, и продолжал, – но неужели пятнадцать зим разлуки не дают тебе узнать главного жизнехранителя всего Цлиянского царства, неужели все это время ты не мечтал о встрече с тем, кто приводил тебя под крыло победы в сражениях у Глиона и на Плаунном лугу?
Теперь все собравшиеся за пиршественным столом и сам великий царь вскочили и замерли в полной тишине, взорвавшейся счастливыми криками, как только онемевший от радости Син Ур бросился навстречь благородному дварту Су Ану и преклонил перед ним колени.
Всю ночь пировали в Айзуре. Никто не сомкнул глаз – и только те, кому наутро предстояло вновь