товарищи начальники, рассказывайте, зачем я вам понадобился?
– Видишь ли, Яков Исаакович… – Судоплатов поставил стул напротив кресла и сделал знак Эйтингону присоединиться. – Есть у нас одна группа. Хорошая группа, лукавить не буду, а если соотнести достигнутые ими результаты ко времени работы – так и вообще одна из лучших. Но кто они, мы до сих пор понять не можем.
– Как так? – На подвижном лице гостя отразилось удивление.
– А вот так! Либо они даже от нас конспирируются, либо чужаки…
– Либо не пойми кто! – подхватил Серебрянский{33}. – И вы, друзья мои, решили, что это может быть кто-то из известных мне людей, так? Из стариков, так сказать?
– Совершенно верно.
– А с чего такие идеи у вас появились, могу полюбопытствовать?
– Возраст фигурантов, стиль… – начал перечислять Эйтингон.
– От них что-нибудь есть? Как говорится, собственноручное?
– Да. – Павел поднялся, вернулся к своему рабочему столу и, отперев верхний ящик, достал довольно толстую папку. – Здесь почти все, что у нас есть на настоящий момент… – Он протянул документы Серебрянскому.
– Богато! – заменив «г» на «х», сымитировал южнорусский говор «заслуженный террорист». – Пару часов меня не беспокоить. И распорядись, Паша, чтобы чаю принесли.
Полтора часа все занимались своими делами: Судоплатов с Эйтингоном негромко переговаривались, обсуждая текущие дела, а Серебрянский шелестел бумагами в кресле, изредка хмыкая и делая какие-то пометки в принесенном ему блокноте. Наконец он отложил письменные принадлежности, допил залпом остывший чай и громко объявил:
– Все! Давайте сюда, соколы мои! – Дождавшись, пока начальники подойдут и рассядутся вокруг, он продолжил: – Что я вам могу сказать? Серьезные люди, уж поверьте моему слову! Работают, как в аптеке!
– Из чего такие выводы сделал, Яша?
– Ой, Наум! – всплеснул руками Серебрянский. – Если ты не веришь человеку, чьего папу звали так же, как твоего, поверь хотя бы моему опыту. Я, в отличие от тебя, академий не кончал, но неужели вы не обратили внимание хотя бы на то, к а к они свои отчеты пишут?
– Подробно пишут, а что? – Павел недовольно нахмурился, пытаясь вспомнить, что не так с отчетами «Странников».
– Не подробно, а точно! Что совершенно разные вещи, если вы понимаете, о чем я толкую?
– Понимаем, но ты лучше поясни, Яша, – попросил Эйтингон.
– Наум, ты помнишь, как пишут наши отчеты? Все равно кто – чекисты, военные или из парторганов: «рассеяно до батальона пехоты», «уничтожено около роты фашистов», ну и так далее… Редко-редко, когда цифры точные увидишь… Верно?
– Да.
– У этих же ребяток другой коленкор – все тютелька в тютельку. Там-то, тогда-то… Офицеров столько-то, унтеров… солдат… И отдельная графа – «Предположительно»! А почему так, знаете?
– Расскажи, Яков Исаакович, будь так любезен! – Судоплатов иначе как по имени-отчеству к Серебрянскому никогда не обращался. Шестнадцать