оглянулся. По тротуару шествовали два офицера – один молодой, другой пожилой, классические стандартные пруссаки: оба словно аршин проглотили, физиономии чванливые и туповатые, у пожилого монокль в глазу, а уж выправка, а шагистика…
Им уже приходилось не раз видывать подобные экземпляры. Однако те щеголяли в форме уже нового, вермахтовского образца, а эти двое – в старомодных, кайзеровских мундирах без нацистских орлов на груди. Фуражки опять-таки кайзеровских времен: с красным околышем и белым верхом, с двумя круглыми кокардами – на околыше и на тулье.
Прошагав в ногу и внимания не обратив на такую мелочь, как двое молодых штатских, офицеры свернули за угол и пропали с глаз.
– Кино они тут снимают, что ли? – негромко предположил Ляхов.
– Полагаешь?
– Ну, а что ж еще… Пустили артистов погулять, чтобы те к мундирам приобвыклись, в роль вошли…
– А это? – Черников кивнул на хмурого старикана, при жизни определенного мизантропа. – Тоже для кино за час успели? Знаешь что? Что-то мне все это не нравится, ничего не понимаю, а – не нравится… Как-то неправильно оно все, точно тебе говорю.
– Брось, – сказал Ляхов почти безмятежно. – Мало ли как все объяснить можно… Пошли в «Бравого гусара», а? Выпьем по стаканчику, жизнь и прояснится. Благо, дела на сегодня закончены.
Это было неплохое предложение, вполне в русском духе, и Черников его принял без возражений.
Однако, когда они прошли квартала три, настала очередь Ляхова замереть в тягостном раздумье.
На привычном месте не обнаружилось не только вывески с аляповатым, но красочным изображением бравого гусара времен Фридриха Великого в медвежьей шапке, алом доломане, пронзительно синих чикчирах[3] и сияющих сапогах. Не было и кабачка, и старинного домика, где он час назад размещался, и соседних тоже не было, вместо них высилось четырехэтажное здоровенное здание гораздо более поздней постройки. Причем вывеска гласила, что тут размещается правление фирмы «Гартвиг и сыновья», определенно имевшей какое-то отношение то ли к судоходству, то ли к судостроению: в высоких окнах первого этажа за стеклом красовались отлично выполненные в аршин длиной модели судов, и парусных фрегатов, и гораздо более современных пароходов.
– А это тоже кино? – спросил Черников. Без всякой подковырочки спросил, угрюмо.
Ляхов промолчал, – он прекрасно понимал, что этакие метаморфозы никаким киношникам не под силу. Это ведь не огромная декорация, заслонившая исторические фасадики, анатуральное немаленькое здание…
Они и сами не заметили, как тихонько зашагали прочь, не глядя друг на друга. Кое-какое объяснение уже вертелось в головах, но оно казалось не только фантастическим, но и страшноватым.
Ну вот, извольте… Они как раз вышли к ратуше, на вид совершенно прежней: домик постройки начала восемнадцатого столетия, смахивающий на крохотный