крепкой веры, не чаяли большего, не думали, что Он силен возжечь искру жизни и после того, как она уже вовсе потухла. Может быть, и надежда отца исчезла бы и не совершилось чудо, за отсутствием необходимого для того условия, веры, если бы милосердный Господь не видел опасности и не предотвратил готового возникнуть в нем неверия. «Иисус, услыхав слова сии, тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй». В этот час проявляется истинное милосердие. Господь говорит в тот же самый момент, не давая времени проникнуть сомнению в душу отца, а еще более не допуская устами его высказаться неверно, которое могло бы помешать исцелению, но предупреждая его словами ободрения и надежды.
Воскрешение дочери Иаира. Витраж церкви Всех Святых. Нэйзеинг. Англия
И вот Он берет с собою троих из Своих апостолов: Петра, Иакова и Иоанна, тех самых троих, удостоенных не в одном только этом случае быть свидетелями дел, от которых другие были устраняемы. Мы здесь впервые находим такое избрание в среде избранных, и факт этот, в особенности когда мы припомним торжественную знаменательность подобного же избрания при других обстоятельствах, знаменует новую эру в жизни Господа.
Дело, к которому Он теперь приступал, было так необычайно, столь таинственно, что только эти трое, цвет и венец апостольского сонма, были достойными свидетелями этого. Родители присутствовали тут, но совершенно по иным причинам.
Лишь с апостолами и родителями, а не с кем другим «Он приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко», как повествует святой Марк; или, по Матфею, «свирельщиков и народ в смятении». Здесь, как и везде, Он является утешающим и вносящим мир. «И вошедши, говорит им: что смущаетесь и плачете? Девица не умерла, но спит! И смеялись над Ним».
Некоторые, и притом не неверующие и не трусливые полуверующие, решившие, что чудеса суть опасное богатство, от которого Евангелию было бы выгодно несколько облегчиться, понимали слова Его, одинаково передаваемы: у всех евангелистов: «девица не умерла, но спит», в столь строго определенном значении, что держась их буквального смысла, им ничего иного не оставалось, как вовсе исключить это чудо из числа действительных воскрешений из мертвых.
Они считали его простым пробуждением от обморочного сна, от которого, впрочем, девица никогда бы не пробудилась без животворного прикосновения и голоса. Но если бы так было, то ободрительное слово Христа, сказанное отцу при донесении вестника о смерти дочери, конечно, имело бы уже не то значение. Он мог рассеять страх отца: ибо Он Всеведущий знал, что жизнь еще таилась в отроковице.
Но это «не бойся, но веруй» произнесено с другою целью. Это есть явное призвание ввериться всемогуществу Того, к чьей помощи он прибегнул. Христос так же точно говорил о Лазаре: «Лазарь, друг наш, уснул», но известно, что так Он говорил не об обмороке, но о смерти. Здесь на возражение, что Христос прямо дает знать о смертном сне, прибавляя: «Лазарь умер», достаточным ответом