Дина Рубина

Несколько торопливых слов любви (сборник)


Скачать книгу

идите…

      Она вернулась быстро, я слышала, как щелкнула зажигалка, как шумно, вкусно она затянулась…

      – Ну, отец там хорошо работал, был ударником, то-се… ему скостили срок, мы вернулись в Киев… Вот вас, конечно, шокировал мой звонок, мой вопрос… Вы – писатель, гуманист, либерал, да?… Нет, погодите, вы слушайте! Вы представить себе не можете, как я страдала, будучи ребенком, подростком… Я верю, есть люди, которые переносят это гораздо легче… Ну, привычнее, что ли. Не знаю – может, для этого мудрость какая нужна, смирение… А у меня – как услышу вот это самое… ну, оскорбление по нации, – у меня не то что кровь в голову бросается – я вся, вся закипаю, дурею, как бешеный пьяный заяц! Несколько раз в такие драки ввязывалась – не дай бог! – меня милиция увозила…

      Я от отчаяния, знаете, даже креститься хотела – думала, буду как они все, может, ослабнет в них эта ненависть… Правда, хотела креститься. Но Бог наш не допустил. Один раз церковь была закрыта, в другой раз подвернула ногу прямо на пороге храма.

      Ну, а потом я истошно влюбилась, не на жизнь, а на смерть, и мне уже ни до Бога, ни до черта дела не стало…

      Он был приятель отца, гораздо старше меня, взрослый человек – семья, двое детей. Боялся идти со мной до последнего – отца, я так думаю, боялся… Но вот душонку мою полудетскую помотал, покуражился… Знаете, есть такие мужики – страшно хотят девочкам нравиться. Чуть-чуть пофлиртовать, так, с высоты своего умудренного возраста, влюбить в себя, поиграть маленько с полуобморочной от любви мышкой… Взять в ладони личико, аккуратно поцеловать в лобик… Пригласить в кафе и отчитывать, что девочка в институт не готовится, не за-ни-ма-ет-ся… Это очень их бодрит, дает импульс, разнообразит будни… Ну, а я его и сейчас люблю и до конца жизни любить буду…

      Мне ведь едва семнадцать исполнилось, когда я с собой кончала – выбросилась из окна. Четвертый, знаете ли, этаж. Не вру.

      – Но?!

      – Можете представить, упала на куст сирени. Только обе ноги переломала, а так даже позвоночник цел… Перед тем как сигануть, позвонила в «скорую», чтоб все пути отрезать. Сама себя стыдилась. «Але, – говорю, – „скорая“? Тут какая-то девчонка на асфальте лежит, наверное, выкинулась», – адрес продиктовала и – к окну.

      – А вы помните, как летели? – жадно спросила я. Не удержалась.

      – Помню, конечно, – сказала она просто.

      – Страшно было?

      – Лететь? Нет, лететь не страшно. Страшно на подоконник сесть, ноги вниз свесить… и вот это последнее усилие – вперед рывком… а лететь… нет, лететь уже нестрашно…

      Это потом тошно, в больнице, – когда на тебя из соседних палат разный калечный народ поглазеть приползает… Тошно, когда тот, из-за кого ты ветер обнимала, ни разу не пришел навестить, а когда вышла из больницы и приковыляла к нему на работу, на костылях-то, – ух, как он струсил! – весь пятнами пошел и трусцой – на другую сторону улицы!

      А я совсем себя потеряла, пыталась догнать его – на костылях! И дико вслед хохотала!

      И