вуайера и принялся разглядывать его ботинки, зависшие в пятидесяти сантиметрах над тротуаром. Жорж Муазан в отличие от него с гражданином не церемонился – подошел, похлопал по плечу и указал на полицейского, замерзавшего на противоположном тротуаре. Гражданин поспешно слез с парапета, засунул платок в карман и обратился в бегство, освистанный Вонючкой, Фердинаном Пителем, Гаэтаном Ларю и Ангелой Фруэн.
– Какая гадость! – подвела итог Ангела.
– Ничего, теперь эта свинья не скоро вернется, у меня все записано, – заявил Жорж Муазан, помахав перед носом коллег зеленым блокнотом.
– Кстати, а что это вы днями напролет строчите в своей книжице? – полюбопытствовала Ангела.
– Не строчу, а веду подробнейшую хронику событий, милочка. Здесь зафиксировано все: погода, мои продажи, часы прибытия и ухода коллег и покупателей. Вот вы, к примеру, бродите тут уже уйму времени. Вам, что ли, работать нынче не надо? А вам, господин обрезчик сучьев? Да и вы, уважаемый сапожник, совсем позабыли о своих клиентах.
– Мои клиенты подождут, – пожал плечами Фердинан Питель.
– Ах, понятно, месье Муазан! Вы собираете материал для мемуаров! – воскликнул Люка Лефлоик. – А я-то думал, что вы составляете железнодорожный справочник.
– Да он же зловреднее фликов! – возмутился Гаэтан Ларю. – Вы подумайте: работаю я на сносе Счетной палаты – на ее месте, кстати, будут строить вокзал, – обрезаю сучьев сколько надо, дневную норму выполняю – и свободен, и никому не обязан отчитываться о своих перемещениях! А вы, стало быть, шпионите!
– Как вы полагаете, что у нас под ногами? – осведомился Жорж Муазан, пропустив упрек мимо ушей.
– Земля, что ж еще?
– Видите трещину сантиметров двух шириной посередине этой плиты? Так вот, перед вами вход в убежище крысы. А знаете, сколько у нее там детенышей? Семь! И я намерен разобраться с этими паразитами. Пара капель стрихнина – и прощай, любовь, прощай, жизнь!
– Что за гнусность! – выпалила Ангела Фруэн. – Вы отвратительны! Не трогайте бедных зверюшек, они никому вреда не причиняют!
– А чума? Вы об этом подумали?
– Сами вы чума! – вмешался Гаэтан Ларю. – Вот уж я тоже вам не позволю травить ядом несчастных животных, убийца! Только попробуйте – уши отчикаю садовыми ножницами, благо навык есть! Когда Счетную палату рушили, уж я насмотрелся, как оттуда изгоняют сотни невинных божьих тварей – кошек, куниц, кроликов, ужей. Я даже лису там видел!
Тем временем Люка Лефлоик на зависть соседям продал две гравюры благочестивого содержания. Гаэтан Ларю покосился на Фюльбера Ботье, снова взявшегося наводить порядок на своей стойке (там и так все было идеально, но Фюльберу, раздосадованному тем, что торговля совсем не идет, требовалось какое-нибудь успокаивающее занятие), и возвел очи горе́:
– А вы всё книжки переставляете! У вас невроз, что ли?
– Я сортирую заказы, – буркнул отчаявшийся