общего с лицами из плоти и крови, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, – точнее, ничего, если не считать неизбывного Святого Духа, с которым по задумке мы должны отождествлять себя, но который обычно игнорируем, предпочитая ему свою обособленную самость. То, что эта заслоняющая Бога и антидуховная самость получила то же имя, которое используется при описании Бога и Святого Духа, мягко говоря, неудачно. Вероятно, как и все подобные ошибки, она совершается пусть в какой-то мере подсознательно, но добровольно и преднамеренно. Мы любим свою самость, мы хотим, чтобы эта любовь была оправдана, а потому даем ей то же имя, которое богословы приписывают Отцу, Сыну и Святому Духу.
Но теперь ты спрашиваешь меня, как тебе искоренить это обнаженное осознание и ощущение собственного бытия. Быть может, ты мнишь, будто если искоренить его, то уйдут и все другие препятствия, и если ты мыслишь так, то мыслишь верно. Но на это я отвечу тебе вот что: без особой полной Божьей благодати, свободно дарованной Богом, и без полной и соответственной твоей способности эту благодать принять обнаженное осознание и ощущение себя искоренить невозможно. А сия способность есть не что иное, как сильное и глубокое страдание духа. Все люди страдают, но особенно те, кто осознает и ощущает свое существование. Все другие страдания по сравнению с этим – лишь детские забавы. Ибо тот истинно испытывает страдания, кто знает и ощущает не только кто он такой, но и само свое существование. А кто не испытывал сего страдания, пусть испытает, ибо, значит, еще не встречал он подлинного страдания. Сие страдание очищает душу не только от греха, но и от боли, заслуженной грехом, и учит душу обретать ту радость, которая освободит человека от осознания и ощущения своего существования. Сие страдание, если его подлинно обрести, преисполнено священного стремления, иначе человеку за всю жизнь было бы не снести и не вытерпеть его. Ибо если бы душа его не питалась каким-то образом его праведными трудами, не смог бы он снести ту боль, которую приносит ему осознание и ощущение своего существования. Ибо когда он будет обретать истинное осознание и ощущение своего Бога в чистоте духа (насколько оно возможно здесь) и ощутит, что не может сделать этого, ибо его осознание и ощущение заняты и наполнены зловонной глыбой его самого, которую он должен всегда ненавидеть, презирать и отвергать, будучи совершенным учеником Бога, получающим знания от Него самого на вершине совершенства, – тогда он обезумеет от страдания.
Каждая душа должна тем или иным образом ощутить в себе сие страдание и сие стремление настолько, насколько Бог пожелал учить своих духовных учеников по своей доброй воле и в соответствии с их телесными и душевными способностями, с их положением и состоянием, дабы настало время, когда они сольются с Богом в совершенном единении, какое могли обрести бы здесь, если бы Бог того пожелал.
Какова же природа этой «зловонной глыбы» самости, или личности, о которой нужно так отчаянно