Ярыгин, усаживая друга у журнального столика, на котором томились перевязанная шпагатом коробка с тортом и бутылка обещанного коньяка «Белый аист».
Оболенцев удобно устроился в кресле.
– Что это ты ремонт затеял? – притворно удивился Оболенцев, оглядывая давно требовавшую ремонта комнату. – Вполне еще пару лет можно было пожить.
– Некоторые и под мостом живут, – заметил Ярыгин, – вообще никакого ремонта не требуется. Кому что нравится!.. Не томи, рассказывай, как они там, за бугром, справляются с кризисом перепроизводства?..
Ярыгин хлопотал без устали, накрывая на стол с проворством, которое сделало бы честь любой хозяйке. Он вытащил из холодильника заранее нарезанные закуски, уже разложенные по тарелочкам, и завершал приготовления к трапезе, тщательно протирая полотенцем бокалы.
– Кризиса перепроизводства я, каюсь, не заметил, – зевнул, услышав газетный штамп, Оболенцев, – но, думаю, Ванюша, не так успешно, как мы…
– Если ты даже кризиса перепроизводства не заметил, – многозначительно протянул Иван, – значит, наверняка ездил по заданию Комитета Глубокого Бурения.
– Если в этой конторе раньше времени узнают об одной моей встрече, – честно предупредил друга Оболенцев, – мне от моего начальства точно не поздоровится.
– Да ну! – протянул насмешливо Ярыгин. – Не знал, что мой друг – тайный «досидент».
– Не проговорись самому себе во сне, – засмеялся Оболенцев. – А то узнаешь и «послесидента».
– Понял, перехожу на прием, – сразу стал серьезным Ярыгин. – Рассказывай! Но для начала давай выпьем за твой приезд!
И он, разлив граммов по тридцать, не дожидаясь, пока друг возьмет в руки свой бокал, выпил залпом.
– Присоединяйся, присоединяйся! – пригласил он товарища. – Не манкируй!
Оболенцев видел, что Ярыгин уже догадался, зачем он приехал к нему. С одной стороны, он понимал, что тому льстило, что он примчался к нему чуть ли не с аэродрома, но с другой…
И Оболенцев решил несколько отодвинуть разговор о деле. Он охотно присоединился к празднеству и выпил так же одним глотком свою порцию коньяка.
– Закусывай, захмелеешь! Толком рассказать дело не сможешь.
Оболенцев, действительно проголодавшийся после дороги, стал активно истреблять снедь.
Ярыгин вновь наполнил бокалы, но на этот раз доза увеличилась вдвое.
– Не гони картину! Торопишься побыстрее выпроводить меня?
– Ты не в гостях, а на трезвую голову слушать тебя нет сил, – уже иронично продолжал он. – Вздрогнули!
Они быстро выпили до дна.
– Ну, теперь давай, старик, выкладывай все по порядку, пока не пришла Маша! – неожиданно предложил Ярыгин. – Не надо ей волноваться.
Оболенцев отодвинул от себя бокал и интригующе начал:
– Ты помнишь Майера?
– Можно ли забыть всесоюзную здравницу? – засмеялся Ярыгин. – Я слышал, он в Воркуте загнулся.
– В Воркуте загнулся, в Нью-Йорке разогнулся! – пошутил Оболенцев.
– Иди ты! Неужто бежал?
– Он уже в том возрасте, когда