оттуда копченую колбасу, ветчину, сыр, масло… Кусок не лез в горло. Никифоров отчетливо представлял, как рыжая дура, голодная, тащится по солнцу за хлебом. Она обгорит, словно головешка, или свалится в обморок где-нибудь посреди кукурузного поля. Злясь на себя, Никифоров выхлебал кружку черного кофе, натянул джинсы и вывел машину из гаража.
Полина ушла уже довольно далеко и выглядела так, словно только что вылезла из парилки. Кожа стала красной, и веснушки весело поджаривались на носу. Заслышав шум мотора, она отступила на обочину и теперь стояла, прижав к животу матерчатую сумку – родную сестру той пижамы, которую Никифорову посчастливилось лицезреть ночью. Вероятно, с такими сумками старухи в доме престарелых прогуливались по прилегающей территории.
– Садитесь! – велел он, наклонившись и открыв для нее дверцу.
– А, это вы! – сказала она странным размягченным голосом.
– Немедленно садитесь! Как вас там? Поля?
Она полезла в салон, стукнулась головой и, ойкнув, повалилась на сиденье.
– Скажите спасибо, что у меня закончились сигареты, – ворчливо сообщил Никифоров, хотя сигарет у него был полный чемодан. Когда он собирался запойно работать, это было первое, чем он запасался.
– Спасибо, – с трудом выдавила из себя Полина, хотя ей не хотелось принимать от него милостей. Вчера он ясно дал понять, чтобы она ни при каких обстоятельствах не показывалась ему на глаза. А она не послушалась и вытащила его прямо из постели, а теперь еще злоупотребляет, катаясь в его машине. Машина была красивой и большой, Полина понятия не имела, какой она марки, а спрашивать постыдилась.
– Ну? – спросил Никифоров. Настроение у него неожиданно улучшилось. – Как там привидение? Вы что-то такое говорили по поводу вашего с ним знакомства.
– Оно живет в соседнем доме, – светским тоном ответила Полина и обмахнулась рукой.
От нее исходил жар, как от кастрюльки супа, только что снятой с плиты. Никифоров внимательно смотрел на дорогу, но краем глаза следил за тем, что она делает.
– Неужто оно утром вылетело вам навстречу? – хмыкнул он, не зная, что и думать.
Не может быть, чтобы у девицы не хватало винтиков в голове, а он до сих пор этого не понял. На его взгляд, она была нормальная – нормальнее некуда. Только какая-то неустроенная, что ли. Он испытывал к ней примерно такое же чувство, как к приблудной кошке, которая накануне Нового года замерзала на улице и беззвучно открывала розовый рот, и он взял ее домой, потому что знал, что мысль об этой погибающей кошке испортит ему праздник. Теперь она растолстела, как свинья, и спала на его подушке.
Нельзя позволить, чтобы рыжая девица села ему на голову. «Иначе она тоже растолстеет и тоже будет спать на моей подушке», – мрачно усмехнулся он про себя. Нет, ни за что! Когда она наполнит свою доисторическую сумку продуктами, он отвезет ее обратно и забудет о ней раз и навсегда.
– Понимаете, – принялась объяснять Полина про привидение. – Ведь не может быть, чтобы один и тот же человек находился в двух местах одновременно?