дирекцией, разрешились под руководством правительственного представителя в обстановке величайшего стремления к согласию и с той, и с другой стороны, так что, по правде говоря, в тот достопамятный вечер нечего было удивляться при виде четырех улыбчивых директорских лиц.
Г-н Дебьенн и г-н Полиньи уже вручили г-ну Арману Моншармену и г-ну Фирмену Ришару два крохотных ключика – отмычки, открывавшие все двери Национальной академии музыки, а их несколько тысяч. И тотчас эти маленькие ключики, предмет всеобщего любопытства, стали передавать из рук в руки, однако внимание кое-кого из гостей отвлекло открытие: в конце стола они заметили странное, мертвенно-бледное, фантастическое лицо с запавшими глазами, то самое, которое уже появлялось в танцевальном фойе и было встречено резким криком крошки Жамм: «Призрак Оперы!»
Он сидел, будто самый обычный гость, если не считать того, что ничего не ел и не пил. Он не произнес ни слова, и даже его соседи не смогли бы сказать, в какой именно момент он пришел и сел там, но каждый решил, что если усопшие возвращаются порой, чтобы присесть за стол живых, то и у них вряд ли могли бы оказаться более жуткие лица.
Друзья г-на Фирмена Ришара и г-на Армана Моншармена полагали, что этот изможденный гость – один из близких г-на Дебьенна и г-на Полиньи, в то время как друзья г-на Дебьенна и г-на Полиньи решили, что этот мертвец принадлежит к окружению г-на Ришара и г-на Моншармена. А посему загробному пришельцу нечего было опасаться требования объяснений либо неприятного замечания, а то и грубой шутки дурного вкуса. Те, кто был в курсе легенды о призраке и знал его описание, сделанное старшим машинистом сцены, – они пока не ведали о смерти Жозефа Бюке, – думали про себя, что человек в конце стола вполне мог бы сойти за живое воплощение персонажа, возникшего благодаря неискоренимому суеверию персонала Оперы; а между тем, согласно легенде, у призрака не было носа, в то время как у этого персонажа таковой имелся, хотя это мог быть и фальшивый нос. Всем известно: наука обеспечивает восхитительными фальшивыми носами тех, кто лишен их от природы либо вследствие какой-то операции. Действительно ли в ту ночь призрак явился на директорский банкет без приглашения? И можем ли мы быть уверены, что это лицо в самом деле принадлежало призраку театра Оперы? Кто осмелится утверждать такое? И если я упоминаю об этом инциденте, то вовсе не потому, что желаю хоть на секунду заставить поверить читателя, что призрак способен был на столь неслыханную дерзость, но потому, что в сущности такая вещь вполне допустима.
Г-н Дебьенн и г-н Полиньи, сидевшие в середине, еще не успели заметить человека с черепом вместо головы, а тот вдруг решил заговорить.
– Мышки правы, – заявил он. – Смерть бедняги Бюке, возможно, совсем не так естественна, как полагают некоторые.
Дебьенн и Полиньи подскочили.
– Бюке умер? – воскликнули они.
– Да, – спокойно ответил человек или тень человека. – Сегодня вечером его нашли повесившимся в третьем подвальном этаже,