действия.
Матильда оглянулась и, убедившись, что Ройдон ее не услышит, возмущенно выпалила:
– Она про проститутку!
– Ты о чем? – поинтересовался Стивен. – Об этой идиотской пьесе?
Матильда кивнула, не удержавшись от смешка. Стивен в первый раз за весь день выглядел довольным.
– Ты серьезно? Представляю, как обрадуется дядя! А я уже хотел удрать в свою комнату – якобы писать письма. Теперь ни за что не уйду. Ни за какие сокровища!
– Ради Бога, веди себя прилично, – попросила она. – Сцена и так выйдет кошмарная.
– Глупости, моя милая! Наоборот, все отлично повеселятся.
– Стивен, если ты станешь издеваться над этим несчастным дурачком, я тебя пристрелю!
Он внимательно посмотрел на нее.
– А, вон ты куда клонишь. Не ожидал.
– Дело не в том, болван. Пойми, он слишком уязвим. Это все равно что причинить зло ребенку. К тому же он чудовищно серьезен.
– Мозги на череп давят? – усмехнулся Стивен. – Я его развеселю.
– Не стоит. От невротиков и психопатов лучше держаться подальше.
– О, меня таким не испугаешь.
– Может, хватит изображать из себя героя? – съязвила Матильда. – На меня это не действует.
Стивен рассмеялся и, вернувшись к Натаниэлю, сел с ним рядом на диван. Пола уже говорила о пьесе Ройдона и заранее уничтожала взглядом каждого, кто осмелится покинуть комнату. Натаниэлю разговор быстро наскучил:
– В общем, слушать так слушать. Хватит болтать. Как-нибудь разберусь без твоей помощи. Я видел столько всяких пьес – хороших, плохих и никаких, – сколько тебе и не снилось. – Он неожиданно повернулся к Ройдону: – А у вас какая – хорошая или плохая?
Матильда знала, что единственный способ нормально общаться с Джерардами – вести себя так же резко и грубо, как они. Если бы Ройдон нахально ответил: «Хорошая!» – Натаниэль мог бы одобрительно кивнуть. Но Ройдону было не по себе. Он чувствовал себя не в своей тарелке с той самой минуты, как дворецкий Натаниэля окинул его пренебрежительным взглядом. В нем боролись два противоположных чувства: враждебность к хозяину дома, который бередил его и без того издерганное самолюбие, обращаясь с ним свысока, и страстное желание непременно произвести хорошее впечатление и добиться своего. Он пробормотал, запинаясь и краснея:
– Ну, я не могу судить об этом.
– Просто хотел узнать, хороша ваша пьеса или плоха, – равнодушно бросил Натаниэль и отвернулся.
– Не сомневаюсь, что мы все получим большое удовольствие, – произнес Джозеф с сияющей улыбкой.
– Я-то уж точно, – подтвердил Стивен. – Только минуту назад я говорил Матильде, что ни за что не пропущу подобное зрелище.
– Можно подумать, что перед тобой будут разыгрывать фарс! – воскликнула Пола. – Это фрагмент настоящей жизни!
– Проблемная пьеса? – уточнил Моттисфонт с сухим смешком. – Когда-то они были очень популярны, помнишь, Натаниэль?
В его голосе звучали примирительные нотки, но Натаниэль, похоже, был все еще настроен