практически невозможно было поверить, что этот добродушный парнишка мог, не раздумывая, полоснуть финкой по вражескому горлу.
Выпрямился и Соболь, отряхнул прелые листья с колен.
– Снимаемся, Ваня. Правильно приказ понимаю, командир?
– Я ничего никому сейчас приказывать не могу.
– А и так все понятно. Как дважды два.
Бывали ситуации, когда эта присказка, намертво вошедшая в обиход бывшего учителя математики, всерьез раздражала не только Гонту. Она бесила всех, кому так или иначе приходилось общаться с лейтенантом. Но сейчас она странным образом успокаивала капитана. И все, что произошло, уже перестало казаться ему таким уж тяжким преступлением. Влекущим необратимые последствия.
– Давайте, – кивнул Дмитрий. – Осторожно только смотрите.
– Могила, командир. Сам же знаешь.
– Не каркай. Язык дурной…
– А ты сплюнь – полегчает.
Позже Гонта сам себе не мог объяснить, зачем послушал своего взводного и суеверно сплюнул через левое плечо.
Трижды, как велели неписаные правила.
Разведчики, переодетые немцами, скрылись среди деревьев, прихватив с собой для достоверности портфель Вдовина. А Гонта не спешил приводить Орешкина в чувство сразу. Немного постоял, опершись на капот «виллиса». Смел при этом золу от сгоревших бумаг. Вдохнул полной грудью лесной апрельский воздух. И подумал: ребятам своим доверяет полностью.
Общая тайна их сегодня не слишком связала. Они и без того не раз рисковали жизнями друг за друга. Но все равно Гонта предпочел не говорить Соболю с Борщевским о том, какую отдаленную цель преследовал Вдовин его арестом.
Ведь все гораздо сложнее.
Рыли под командующего фронтом.
Их фронтом.
И копал полковой особист под маршала наверняка не по личной инициативе.
Медленно, вряд ли слишком успешно, однако, судя по всему, уверенно собирали материал на маршала Жукова.
Любой, какой получится.
Всякая, в большинстве случаев косвенная мелочь непременно оформлялась документально. И подшивалась где-то кем-то в одну – а может, уже и не одну – стандартную картонную папку с обязательной надписью «Дело №…» на титуле.
Дмитрий Гонта не знал, зачем ему, капитану полковой разведки, втягиваться вот так же, косвенно, в непонятные, неподвластные его разуму чужие игры.
Перекурить бы эти мысли. Да вот беда – папирос-то и нету…
Из овражка донесся слабый стон. Слава тебе Господи, старшина оклемался.
В который раз расправив складки на кителе и по устоявшейся привычке одернув его, капитан приготовился завершать эту неожиданно разыгравшуюся драму.
Как и предполагали, все обошлось.
Вернувшись в часть с телом Василия Вдовина, полегшего в неравном бою с немцами, выходящими из окружения, они со старшиной еще долго отвечали на однотипные вопросы как устно, так и письменно. Однако никаких расхождений в показаниях в процессе допросов выявлено не было.
Старшина подтвердил: своими