кивает. Мне нравится, как оживает ее личико, когда она забывает о страхе.
– Ну что ж, тогда вперед. Это недалеко от конюшен. Если кого-то увидим, нам придется спрятаться.
Я прикладываю палец к губам – тихо, как мышки, – то же самое делает и она.
Мне не приходилось общаться с маленькими детьми, так что я не знала, как подготовиться к ее приходу. Я просто положила на скамью, постелив лоскут мягкой ткани, две свирели – свою и дядюшки Арта. И не забыла захватить самую маленькую дудочку с высоким звуком, которую иногда использую, играя джигу. А с кухни – там работает пара ребят, обожающих слушать мое пение – принесла несколько медовиков и немного сыра. Кувшин воды и чашки в комнате для репетиций у нас всегда есть, ведь от игры, и уж тем более от пения, так хочется пить. Что же до того, чтобы научить Ашллин ходить на руках, то с этим придется подождать до другого раза, когда у нас будет больше места.
Ашллин хорошо бегает и еще лучше прячется. Вероятно, ей часто приходится этим заниматься, чтобы вырваться из тюрьмы Мааре. Мы быстро добираемся до места. На противоположном конце конюшенного двора стоят несколько человек – насколько я понимаю, это путники, передающие конюшенным служкам своих лошадей. Внутри, за запертой дверью, Ашллин постепенно расслабляется, хотя и вздрагивает от любого громкого звука снаружи – когда кто-то кого-то зовет или ржет лошадь.
Ее пальчики едва достают до последнего отверстия на свирели Арку, но зато она проявляет больше старания, чем я ожидала. Быстро понимает, что если дунуть слишком сильно, звук получается невыносимо резким, а если слишком слабо, то выходит вялым, если, конечно, выходит вообще. Для начала мы разучиваем четыре ноты и учимся правильно пользоваться языком. Я показываю, Ашллин меня копирует. Она быстро схватывает все на слух и прекрасно умеет сосредотачиваться. Пока мы играем, ее игрушка сидит рядом с ней на скамье, прислонившись спиной к стене, взгляд ее шерстяных глаз устремлен ввысь. Выражение мордочки у зверушки несчастное – зеркальное отражение того, каким нередко бывает лицо ее хозяйки. Может быть, она выглядит такой печальной, потому что старенькая и потрепанная, да и набивка сейчас уже не та, что была раньше.
Время от времени я прошу Ашллин встать и немного походить – это помогает сосредоточиться. То же самое делаю и я. Мы учимся отбивать ритм, сначала ладонями, потом ногами. Через некоторое время она учится правильно ставить пальцы для пятой ноты, что позволит ей играть больше мелодий, я объявляю перерыв и приношу еду и питье.
– После занятий музыкой мне всегда хочется есть, – говорю я.
И это сущая правда.
Свой медовик Ашллин делит на несколько аккуратных частей. Пару кладет на скамью перед своей зверушкой, остальное съедает маленькими кусочками.
– У твоей подружки есть имя? – спрашиваю я.
– Это секрет, – шепчет она.
– О, прости.
– Тебе я сказать могу. Ее зовут Клиэна. В честь богини из легенды.
– Очень благородное имя.
Интересно, у кого нашлось время рассказывать этому одинокому ребенку легенды? Возможно, друзья