Джефф Вандермеер

Странная птица. Мертвые астронавты


Скачать книгу

над океаном, которого она никогда не видела, в месте, далеком от омытой огнем Лаборатории, из которой она спаслась, – заслоны клетки пали, разбились, но ее чудесные крылья уцелели. Долгое время Странная Птица не знала, что есть небо на самом деле; когда она летела по подземным коридорам в темноте, уклоняясь от стреляющих друг в друга фигур, то даже не подозревала, что ищет выход. Но вот в потолке открылся проем, что-то зашуршало и заскреблось снаружи на крысиный манер, и тогда Птица сбежала по-настоящему, воспарив из дымящихся руин, оставшихся далеко внизу. И даже тогда она не знала, что небо голубое и что такое солнце, потому что она вылетела в прохладный ночной воздух, и всем ее удивлением завладели лучи света, которые вспыхивали в темноте наверху. Но потом ее охватила радость полета, и она поднималась все выше и выше, и ей было все равно, кто ее увидит, что ждет в блаженстве свободного падения, скольжения и безграничного простора.

      О, если это и была настоящая жизнь, тогда она еще ни минуты не жила!

* * *

      Восход солнца, занявшийся на горизонте над пустыней, на фоне обжигающе-голубой стены, ослепил ее, и от удивления Странная Птица сверзилась со своего насеста на старом мертвом дереве на песок внизу.

      Какое-то время Странная Птица держалась низко над землей, расправив крылья, боясь солнца. Она чувствовала зной песка, его зуд, чувствовала ящериц, змей, червей и мышей, которые жили внизу. Она рывками пробиралась по пустыне, что когда-то была дном великого моря, не зная, стоит ли ей подниматься выше, страшась превратиться в тлеющий уголек.

      Далеко ли тот свет, или совсем близко? А вдруг это прожектор из Лаборатории, где ее, конечно же, хватились? А солнце все еще всходило, и она все еще была настороже, и воздух дрожал, скорпионы шуршали, какая-то тварь на далекой дюне поймала маленькое существо, отпрыгнувшее от нее недостаточно далеко; воздух пах золой и солью.

      Я что, во сне? Что будет, если я сейчас прыгну в небо? А должна ли я?..

      Даже под палящим солнцем ее крылья, казалось, становились сильнее, а не слабее, и ее волочащийся след становился смелым, менее похожим на последствие сломанного крыла и более – на сознательный выбор. Рисунок ее крыла на песке напоминал послание, которое она писала сама себе. На память. Но – на какую именно память?

      Звук топота лап, вздымающих песок, поверг Странную Птицу в панику, и она забыла свой страх перед горящим шаром и поднялась в воздух почти вертикально вверх, вверх и вверх, и никто не причинил ей вреда, и синева окутала ее и прижала к себе. Кружа супротив ветра, наделяя крылья силой, она заметила двух лис, которые вынюхивали ее след.

      Они смотрели на нее снизу вверх, тявкали и виляли хвостами. Но Странную Птицу на мякине не проведешь. Она грозно спикировала на них раз-другой, забавы ради, и посмотрела, как они визжат и таращатся на нее с обиженным выражением в глазах, за которым никак не сокрыть холодный расчет и хищный оскал.

      Затем она снова развернулась и, стараясь не смотреть прямо на солнце, направилась на юго-восток. На западе находилась Лаборатория – место, где производили столь прекрасные и вместе с тем столь ужасные вещи.

      Так куда же она направлялась?

      Всегда на восток, всегда на юг, потому что в ее голове был компас, настойчивый компас, влекущий ее вперед.

      На что она надеялась?

      Найти цель и проявить доброту, которая еще не была проявлена к ней.

      Где она хотела бы отдохнуть?

      В месте, которое она могла бы назвать домом. В месте, которое было бы безопасным. Там, где могли бы быть и другие из ее рода.

      Темнокрылы

      На следующий день на горизонте рядом с солнцем затрепетал и зашумел город. Жара была такой сильной, что он не переставал трепетать в волнах света. Видом своим напоминал он сотню Лабораторий, сложенных друг на друга и рядом друг с другом, и все эти непрочные конгломераты, казалось, вот-вот упадут и рассыпятся.

      Вздрогнув, Странная Птица повернула на юго-запад, затем снова на восток, и через некоторое время могучий город растаял в полосах и кругах тьмы на песке, а затем исчез. Неужели солнце уничтожило его? Может, то был какой-то призрак? Само слово «призрак» отдавалось в ее голове чем-то незнакомым, но она знала, что от него веет смертью.

      Неужели Лаборатория превратилась в призрак? Нет, только не для нее.

      На седьмой день после того, как чужаки прорыли себе путь в Лабораторию, ученые, отрезанные от поставок и осажденные в комнате, где располагался искусственный остров, предназначенный только для их творений, начали убивать животных, которых сами создали, дабы прокормить себя.

      Странная Птица сидела в безопасности на крюке под потолком и наблюдала, зная, что может стать следующей. Барсук, который смотрел вверх, мечтая о крыльях. Коза. Обезьяна. Она взирала на них и не отводила взгляда, потому что отвести взгляд значило быть трусихой, а она не была трусихой. Она должна была предложить жертвам какое-то утешение, каким бы бесполезным то ни было.

      Все добавленное к ней и все отнятое привело к этому моменту, и со своего насеста она лучилась любовью ко всем животным,