попыталась нырнуть в укрытие, но неверно оценила расстояние, и рой настиг ее, подобно стене, и она врезалась в него, потеряла контроль над своими крыльями, провалилась сквозь плотный шквал жуков, затормозила о заслон их панцирей, выпрямилась вовремя, дабы опустить голову и тараном, с закрытыми глазами, прорваться сквозь них, невзирая на перья, выдираемые челюстями жуков, и колкие укусы в живот.
Свобода от роя, наступившая гораздо быстрее, чем ожидалось, принесла ей дивную легкость, и Птица окунулась в воздушный приливный бассейн, образованный ее прорывом. Но миг иллюзорной свободы был краток. Теперь стала понятна причина паники роя жуков – настоящий шторм, охвативший горизонт и стремительно приближающийся.
Те аварийные системы ее организма, которые жуки не смогли поставить на уши, тут же встали на уши. Защитные третьи веки полупрозрачной пеленой скользнули на глаза, ушла эхолокация – теперь Птица полагалась на трассирующие инфракрасные лучи в самой гуще вихрящейся непогоды.
И буря грянула в полную мощь, и накрыла ее, и некуда было от нее деться. Никакого плана спасения, никаких защитных мер – только чудо-компас пульсировал внутри нее. Ветер терзал тело Птицы, налетая буквально отовсюду, атакуя со всех направлений, и она отчаянно пыталась сохранить его в целостности, не распасться на куски.
Но вот силы оставили Странную Птицу, и она отдалась воле ветра. Она успела издать пронзительный крик, прежде чем что-то темное и тяжелое вынырнуло ей навстречу прямо из бури. Возможно, в крике том прозвучало чье-то имя – прежде чем удар, выбивший из Птицы сознание, отшвырнул ее в колодец турбулентности. Позже она не смогла вспомнить, было ли так на самом деле.
Да и кого она могла позвать на помощь? Помочь ей было некому… ведь так?
Плен
Когда Странная Птица пришла в себя, в голове у нее звенело. Она обнаружила себя в переоборудованной тюремной камере в здании, заметенном песком. Лишь узкая, фут длиной, щель окна наверху, под самым потолком, выдавала присутствие солнца. Все было темным и твердым – скамья, вделанная в стену, похожая на длинный и широкий сундук с сокровищами, была тверда, стены были тверды, а того тверже были черные прутья, увитые проволокой и укрепленные деревянными досками. Кто-то не хотел, чтобы она отсюда выбралась. И ничего мягкого, на что можно было бы отвлечься, отрешиться от всей этой твердости. Ни намека на зелень или на какую-то другую жизнь, которая могла бы ее утешить.
Запах, донесшийся до Странной Птицы, был вонью смерти, распада и неисчислимых лет страданий, а тускло освещенный вид, открывшийся перед ней за решеткой, напоминал длинную низкую комнату, заставленную странной мебелью. В дальнем конце арка двери вела в еще более густой мрак.
Странная Птица запаниковала. Ужас обуял ее. Снова – Лаборатория; вернули-таки. И выхода теперь не было. Прощай, небо. Она забила крыльями, завизжала. Скатилась со скамьи на голый земляной пол и легла там, распластав крылья и раззявив клюв, стараясь показаться большой