существовать. Как будто не было только что весны на свете, не пели веселые птички, не кричали детишки на площадке, не гавкали и не гадили в детской песочнице недодрессированные собаки, не визжали на них и их невозмутимых козлов-хозяев испуганные мамаши, в истерике похватавшие своих расплакавшихся чад. Не было ничего. Даже обычного в таких случаях полумрака не было. Была… черная дыра… открывающихся перед ней возможностей и перспектив. Эта дыра оглушала ее, обволакивала горячее выпуклое тело, ощупывала ее множеством рук, смотрела на нее тысячами болезненно блестящих черных глаз, словно примеривалась к ней, привыкала к ней, сживалась с ней. И похоже, они понравились друг другу. Сработались, как бы сказали раньше.
Где-то далеко-далеко, в глубине, тихонько, как игрушечный, заработал, зарокотал мощный мотор. Глухо-глухо, тихо-тихо, ненавязчиво-ненавязчиво. Засветились красивыми цветными огонечками, закрутили белыми стрелочками различные датчики, циферблаты, спидометр, полилась негромкая классическая, немного вязкая музыка. Машина медленно тронулась, объехала дом и выплыла на шоссе Энтузиастов. А вот включился климат-контроль – не услышала, а скорее почувствовала Алина: накатила приятная волна свежего воздуха. Розы затрепетали, как живые, зашептались, стали раскачиваться в руках, шурша листьями и лепестками в такт покачиванию автомобиля.
Алина положила цветы на сиденье, расстегнула пуговицы на своем белом итальянском плаще, подаренном ей на день рождения (кажется, не Петей), закрыла глаза, словно сразу потеряв часть силы. Петя что-то рассказывает – кажется, хвалится удачной сделкой? А чем ему еще хвалиться? Не длиной же своего недостойного достоинства, немного доставшего ее, несмотря на Петин достаток… Жестоко улыбнулась своей шутке. Донесся будоражащий запах дорогого Петиного парфюма. Глаза стали улавливать вспышки за стеклами, силуэты домов, тень промелькнувшего мотоциклиста. Вот тоже смертнички, носятся как угорелые, тарахтят громче тракторов. Да еще и радио на всю улицу включают, чтобы все вокруг слышали. Чтоб он свалился, прости господи! Вот уж точно – умирать, так с музыкой!
Открыла глаза, оказывается, еще даже до площади Ильича не доехали.
Виновато прищурилась, ласково улыбнулась.
– Петь, а мы куда, опять в «Космос» к твоим друзьям едем? – вкрадчивым – даже не голосом, а каким-то утренним дыханием ангела прошелестела Алина.
– Ну да, нас ждут. Артурчик Артурыч уже звонил. Вначале на втором этаже у Леши посидим в узком кругу, потом Сема подгонит свою команду королев красоты из агентства – кажется, «Барановические узоры», – и поедем на «Баранович» зажигать, помнишь, корабль такой. Удачно он его тогда купил… Кстати, Лебс с Глызиновым подъедут, попоют. Аленка Апкина обещалась. В общем…
– Петь, я сейчас не могу… – Алинин ангел прикрыл бессовестные уста вздрогнувшим черным крылом.
– Как не можешь, Линочка, мы же заранее договаривались… А что случилось? – Петя, повернувшись вполоборота и откинув назад правую