своего рыжеголового друга, не торгуясь, он купил трехлитровый бидончик душистого майского меда.
Когда отошли от довольного продажей торговца, Балаганов спросил:
– Зачем так много, командор? Будем питаться медом?
– Терпение, дорогой приятель, и вы поймете что к чему. Протолкавшись через шумную базарную суету, друзья добрались до машины, изрядно вспотев то ли от жары, то ли от повторных чашек понравившейся им бузы. Но они пришли не сами, а привели татарчика с графином на голове. Указав на него, Бендер сказал:
– Адам, вкусите этого освежающего напитка и вы поймете, что такое восточное наслаждение в знойный день.
Адам Казимирович последовал совету своего предводителя. Когда выпил пенящегося напитка, то тут же попросил юного продавца налить ему еще, украсив усы белой пеной.
– Да, буза, значит, говорите? – удовлетворенно спросил он, когда они поехали.
– Буза! – засмеялся Бендер. – Резкий напиток, хмельной вроде, а?
– Еще какой, – замотал головой Балаганов. – Я же чувствую, друзья, если по справедливости…
Еще на базаре Бендер расспросил, как им проехать к нужному месту города и сейчас командовал, где ехать прямо, куда сворачивать, чтобы выехать на шоссе, ведущее в Ялту.
– Так что, в Ялту? – взглянул на Бендера Козлевич.
– Пока нет, Адам. Вначале поработаем здесь, а уж потом, – уклонился от прямого ответа Остап.
Выехали на Ялтинскую и Бендер попросил Козлевича ехать медленно, а сам внимательно смотрел по сторонам улицы.
Так они ехали как бы на выезд из города в сторону Ялты. И, наконец, Остап увидел с левой стороны на воротах вывеску: «Парк Салгирка», а дальше от дороги, в глубине парка – дом-дворец в стиле «ампир», а рядом еще корпус, стилизованный под Бахчисарайский дворец.
– Как сказано в путеводителе, эти здания построены в 1827 году архитектором Эльсоном, друзья, – указал на них. – Остановитесь, Адам. Нам как раз и надо туда. Отсюда и начнем свои поиски, мои верные визиры. Адам в машине, Балаганов со мной. И прихватите, Шура, бидончике медом, – распорядился великий искатель кладов.
Они вошли в парк и Бендер спросил проходящего мимо мужчину:
– Товарищ, это загородный дом графа Воронцова?
– Он самый, он самый, только там графьев этих уже нет, граждане, – усмехнулся он, не то сожалея, не то одобряя, что «графьев» уже нет.
– Ясное дело, нет, – промолвил Остап.
Бендер с Балагановым подошли к кухонному корпусу и Остап спросил вышедшую из кухни женщину:
– Нам нужен бывший садовник графа Воронцова Кузьма Афанасьевич. Не подскажете, где я могу его видеть. Сказали, что он здесь проживает.
– Верно сказали, проживал.
– Как проживал? – подался к ней Остап.
– Атак, жил он здесь в полуподвальном помещении, а годов два тому и помер Кузьма Афанасьевич, – вздохнула женщина. – А вы кто ему будете? Родственник, или как? Если родственник, то жена его живенькая еще, Клавдия Алексеевна. Вот так спуститесь по ступенькам чуток, – указала она