пропустил… Но остался в жутком недоумении.
Приехав в Москву, мы с Осипом стали жить вместе, а вскоре произошло несчастье – умер мой папа. И Эльза переехала к нам… Именно с ее болезненного увлечения Маяковским начался новый виток моей жизни.
Глава 3. Жизнь до встречи с Музой
Если бы в то время, когда я был еще совсем маленьким, кто-то сказал мне, что я буду писать стихи и прославлять советскую власть, я бы рассмеялся ему в лицо. Как можно представить себе, что Володя Маяковский, революционный поэт, родился в семье дворянина? И, тем не менее, это так – я родился в селе Багдади Кутаисской губернии, в семье лесничего.
О детстве помню не многое, как, наверное, и все мои сверстники. Был маленьким, играл, часто убегал в лес, за что родители меня наказывали, в общем, имел самое обычное детство. Жизнь моя изменилась в 1906 году, когда умер отец. Кто бы мог подумать, что его смерть будет такой нелепой – папа умер от заражения крови – уколол палец об иголку, когда сшивал бумаги. С тех пор я не люблю ни иголки, ни бумаги – попросту боюсь их. Ненавижу! А как может быть иначе? Несколько лет спустя какой-то врач даже поставит мне диагноз «бактериафобия», но мне все равно, благо жизнь моя с булавками не связана…
После смерти отца благополучие закончилось. Когда завершились похороны и разошлись гости, мы обнаружили, что все деньги, которые у нас остались, – это всего-то три рубля. Быстро распродали все, что у нас было, в том числе мебель и вещи, и направились в Москву, вот только зачем?
В столице, впрочем, удалось устроиться. Но денег по-прежнему не было. Я стал рисовать и выжигать на дереве, особенно запомнились пасхальные яйца, которые я сдавал в магазин. С тех пор ненавижу кустарщину, но нужно было как-то жить… В Москве я, увлекшись идеями социал-демократии, вступил по дурости в партию – мне было пятнадцать, меня захватили революционные идеи. Хотелось – менять мир и все вокруг себя, но все, чего я сумел добиться, сделало только хуже. Меня выгнали из гимназии – из той самой гимназии, в которую я поступил с таким огромным трудом, и даже посадили в тюрьму. Трижды арестовывали, но, в конце концов, отпустили на поруки матери.
– Володенька, какое счастье, что ты дома! – говорила она. А потом садилась на стул и тихонько плакала, вспоминая месяцы, что я провел за решеткой. Просила, умоляла, чтобы я был аккуратен, чтобы это больше не повторялось.
И как я мог отказать моей несчастной маме, которая столько вынесла? Никак!
– Выйди из партии, умоляю.
Я вышел, после своих арестов честно вышел из рядов коммунистической партии и, вопреки распространенному мнению, впоследствии в нее не вступал. Кстати, партия все же дала мне кое-что – именно в тюрьме, под впечатлением от впервые прочитанных современных стихов, в частности – Бальмонта, я сделал первые шаги в поэзии – попробовал рифмовать, сочинять, писать… Впрочем, тогда все это не казалось мне серьезным! Я понимал, что учиться нужно, но куда я мог поступить? Не окончивший гимназию, в 1911 году я обивал пороги разных художественных учебных заведений, но нигде меня не были рады