нее мучительным. Салон же со всей сопутствующей открытию бюрократией ее и вовсе достал.
Дверь в прихожей открылась, Сана поспешила навстречу тому, кто явился, и это была Сашка.
Изора на ребенке не экономила, довольно уж было того, что ребенок рос без отца и практически без бабушки. Компенсируя то, чего, как ей казалось, она недодала дочке, Изора наряжала Сашку как голливудскую звезду, и единственным условием ставила не успеваемость, не помощь по хозяйству и даже не благопристойность в личной жизни, нет – она всего лишь настаивала на короткой стрижке.
И чем короче стриглась дочка, тем спокойнее была за нее мама.
Она больше всего боялась, что Сашка раньше времени осознает свою силу. Пока девчонка баловалась карточными гаданиями – еще полбеды, но волосы могли отрасти до такой длины, когда их хозяйка почувствует свою способность влиять на жизнь, и это уже было бы опасно. Всякое воздейсвие вызывает противодействие, обратный удар, и юное неокрепшее существо страдает само, если же чего-то натворит беременная женщина или мать, имеющая маленького ребенка, обратка попадет не только в нее, но и в дитя. Целительницы знали срок физиологического материнства, шесть лет, и тех, чьи дети были младше или еще не родились, на Курсы не допускали. Бывали, правда, исключения – та же Дара. Но довольно давно сильная обратка на десять лет сделала ее бездетной. А могла и навсегда.
Так вот – в прихожей стояла стройная, но не костлявая девочка в модной короткой шубке с ламовым воротником и широченными, расклешенными книзу рукавами. Ноги той безупречной формы, которой у совсем худых девиц практически не встречается, были обуты в забавные сапожки с кожаной бахромой. Короткие волосы отливали синим и лиловым. Сашка извлекла из материнского пожелания свою пользу – зная, что все равно каждый месяц бегать в парикмахерскую, она не боялась при очередном эксперименте пережечь краской волосы и изумляла знакомых совершенно фантастическими сочетаниями цветов.
– Теть-Соня! – радостно заорало это экстравагантное дитя. – А мама где?
И кинулось целовать материнскую подругу, бывшую ей опорой и защитой, когда Изора вдруг пыталась применить к ребенку строгость. Сана и опомниться не успела, как ее стиснули и расцеловали. Сашка была девочкой не дохленькой, но как еще не осознавала своей особой силы, так и силы собственных рук не чувствовала.
– А мама задерживается, велела ужинать без нее, – прекрасно зная, что задержка – до утра, сообщила Сана. – Дел куча, салон, ты же понимаешь?
– Да понимаю… – сказала Сашка с таким видом, что Сане стало неловко. Ребенок явно знал больше, чем хотелось бы маме.
– Ты давай раздевайся, я рыбу пожарила, помидоров настрогала. чай будем пить…
– Теть-Сонь! Ты что, покрасилась? Вау! Супер!
– Ну, хоть кто-то оценил…
– Класс! – искренне похвалила Сашка. – У вас на тусовке все облезут!
– На какой тусовке?
– Так Йул же,