и мужчина слегка успокоился.
Естественно, нужно было сочинить собственную историю побега узника, в которой не фигурировала бы Матильда.
Именно ложь позволит избежать язвительных насмешек.
А если девчонке взбредёт в голову болтать о промахе охранника, он навсегда закроет ей рот. Вдруг взгляд Джона наткнулся на очень знакомый предмет и, сдвинув густые брови на переносице, он отчётливо увидел собственную связку ключей. Дочке хозяина не хватила ума прихватить их с собой. Неудивительно: мозгов-то она лишилась. Узкие губы мужчины растянулись в презрительной ухмылке, обнажая редкие зубы. Отперев дверь камеры, он первым делом направился к колодцу. Напился воды, обработал рану и сразу же пошёл на кухню, так как давно уже испытывал голод. Войдя в просторное тихое помещение, обычно шумное и суетливое, Джон понял, что просидел взаперти очень долго. Уже давно наступила ночь, и спящие на полу поварята лишь подтверждали это. Аккуратно переступая через них, мужчина подошёл к массивному кухонному столу. Захватив кусок хлеба и небольшую вяленую рыбёшку, он тихо вышел наружу, осторожно прикрыв за собою дверь. Во дворе Джон с аппетитом перекусил, решив не будить хозяина и не докладывать ему о вчерашнем происшествии. Плохая новость и сама по себе не сулила ничего хорошего, не хватало ещё лишать его милость сна и разозлить тем самым ещё больше. Эрвин Хогарт, просидевшей в темнице долгие пять лет, не так уж часто удостаивался встречи с бароном Кендалом. А значит, новость о его побеге вполне могла подождать до утра. Поднявшись на последний этаж замка, Джон вошёл в комнату слуг и улёгся на огромную кровать, где уже вовсю храпели шесть человек. Заснул он довольно быстро, но сон не принёс ему облегчения.
Пасмурное утро ворвалось в комнату порывами свежего ветра. Пахло дождём и надвигающейся осенью. Люди нехотя вставали с постели и готовились к новому дню. Джон тоже поднялся и, не вступая ни с кем в разговоры, тихонько покинул комнату. Рана на голове всё ещё болела, и охранник недобро усмехнулся, вспомнив про хозяйскую дочку. Дождавшись, когда барон проснётся и отдаст распоряжения слугам, он подошёл к нему с виноватым видом:
– Ваша милость, произошло непредвиденное событие. Неожиданное, так сказать.
Нервно переступая ногами и теребя руками подол рубахи, он продолжил:
– Не понимаю, как всё случилось. Господь наш всемогущий наказал меня за грехи мои.
– Да что ты лепечешь! – раздражённо прикрикнул Генри. – Говори прямо, что натворил.
– Ваш пленник, Эрвин Хогарт, сбежал из темницы. Столько лет он даже и не думал, чтобы такое провернуть. А тут ни с того ни с сего вдруг решился. Огрел меня по голове цепями. Вот, посмотрите, какая рана.
Джон наклонился, чтобы хозяину было виднее. Генри лишь поморщился от отвращения и, схватив бедолагу за шкирку, прошипел, глядя ему в лицо:
– Ты что же, думаешь, что мне интересны твои страдания? Да чтоб ты сдох и горел в геенне огненной до скончания веков! Твой долг служить мне,