собаки. Я не говорю уже о простых стечениях обстоятельств – когда никто не виноват, а жизнь сломана…
Стасенька неуверенно пробормотала что-то насчёт прогресса. Юлий скептически хмыкнул:
– Ты думаешь, мы сейчас лучше, чем были две тысячи лет назад? Мне кажется, и тогда, и сейчас было примерно одинаковое соотношение хороших людей и всякой дряни. Тем более, оба этих определения весьма относительны.
– По-твоему, и дальше так будет? – спросила Стасенька.
Он усмехнулся:
– Хотелось бы ошибиться…
Стасенька отодвинула книгу и подумала, что умные разговоры – это, конечно, хорошо, но можно бы для разнообразия заняться чем-нибудь повеселее. Взглянув на неё, к тому же выводу пришёл и Юлий. Он погасил сигарету, подошёл к стоящему на полу музыкальному центру, ткнул в клавишу.
– Потанцуем?
Музыка была какая-то странная – Стасенька, пожалуй, предпочла бы что-нибудь менее претенциозное.
– Это кто? – спросила она Юлия.
– «Лед зеппелин». Не нравится?
– Очень нравится… – почему-то сказала она. – У тебя свечка есть?
– Валялась где-то, а что?
– Я не люблю танцевать при верхнем свете…
Юлий ушёл на кухню, довольно долго гремел там, то и дело что-то роняя, но вернулся с добычей – красивой, витой розовой свечкой в чайном стакане.
Если бы Стасеньке пришло в голову вести счёт мальчикам, с которыми ей случалось танцевать, Юлий оказался бы, вероятно, где-нибудь в седьмом или восьмом десятке. Но такого ей испытывать до сих пор не доводилось. Хотелось… взлететь! Или, наоборот, упасть куда-нибудь в бездну – всё равно, лишь бы вот так, вместе с ним… Его волосы касались её щеки. От них пахло табаком и почему-то свежей травой. У Рожнова волосы пахли обычно дорогим одеколоном – Стасеньке тоже нравилось, но сердце у неё от этого, как сейчас, не замирало.
Атлетическая фигура Рожнова вызывала у неё чувство законной гордости, сложение же Юлия отличалось, пожалуй, излишней хрупкостью, что было, если честно, совсем не в её вкусе. Но сейчас, когда её рука лежала на этом не слишком широком и почти худом плече, Стасенька специально попробовала мысленно сосредоточиться на великолепной мускулатуре и прочих достоинствах Вадима, но ничего не получилось. Рожнов был почему-то очень далеко, гораздо дальше, чем на самом деле, – где-то аж за тридевять земель.
– Извини, я взгляну, сколько там времени, – Юлий осторожно отстранился и нажал на кнопку подсветки часов.
Взглянул и присвистнул.
– Во сколько тебе надо идти? – спросила Стасенька с беспокойством.
Он вздохнул.
– На двадцать пять минут уже опаздываю…
– Да ты что? – испугалась она. – Так собирайся, беги скорей…
– Ерунда, – отмахнулся Юлий.
Он поставил новый диск и снова подошёл к Стасеньке.
– Юлий, – прошептала она. – У тебя же будут неприятности…
– Не привыкать.
Он посмотрел на неё долгим взглядом. Стасеньке захотелось зажмуриться