чем поздняя осень?
Ну, разве что ранняя… Дождь за окном.
Порывистый ветер берёзы матросит.
В полях всякий суслик себе – агроном.
Хрен редьки не горше – хандра это, грусть ли…
Свернись эмбрионом и память листай.
Курлыкают в небе последние гусли,
Летят в Поднебесную, то есть – в Китай.
А мы остаёмся. По Сеньке и шапка.
За лесом – деревьям конца не видать.
Течение жизни. Ни валко, ни шатко.
И горе – не горе. Беда – не беда.
Подумаешь – осень! Среди обновлений
Последних тире – временная межа.
Петляет Сусанин по следу тюленей.
Ежи в направлении целей лежат.
Утро туманное
Мужик с собакой. Смотрят. В голове
Неведомо, что у него творится.
И у собаки тоже. По траве,
Подскакивая, ковыляют птицы.
Какая-то старушка крошит хлеб
Воронам, будто во дворе цыплятам.
Бездомная. В её родном селе
Земля пустует, догнивают хаты
Заброшенные. Держит лапой клён,
Чтоб не упал, собака. К ней привязан
Хозяин. Белый свет со всех сторон,
Всепроникающий инопланетный разум.
Неиссякаемое
Дождь. Хандра. Нехватание минов для vita —
Как нехватка любви и нежности. Редкие встречи
Не заряжают надолго. Организм дыроватый – что сито.
Не выручают ни овощи-фрукты, ни даже тресковая печень.
Нет, ничему никого и девятая жизнь не научит.
Новая поросль не слышала слова «грабли»,
Которые стоят того, чтоб дождаться случая.
Бывает и вечер куда мудренее утра, блин!
Но когда за окном всё черным-черно, а в тебе – отражение этого,
Тёплой плоти комок, сгусток тёмного света, чудных обстоятельств стечение, —
Неужели тебе всё до лампочки, всё фиолетово —
Что уходит любовь, как сквозь пальцы вода, принося облегчение,
Вместе с временем жизни, отпущенной нам свысока
От пределов и до беспределов? Страдая от жажды,
Мы течём по течению. Не иссякает река.
Это мы иссякаем, войдя в эту воду однажды.
Это мы выпадаем на землю осенним дождём
И зарёванно смотрим в холодные смутные стёкла
Заоконья, где мы, спотыкаясь, куда-то идём,
Ускользая от смысла, который – то рядом, то – около.
Письма
Как порою сердца рвётся ритм!
Строки рвутся тоже, словно нити.
«Ну давай с тобой поговорим!» —
Прокричу я в тихоговоритель.
Исчеркаю серые листы.
Спрячусь в них, как белая ворона.
Чёрные каракули-кусты
Осыпаются осеребрённо.
Как силки – запутанница чувств.
Снег скрипит. Бесследность на крылечке.
Может, я чему-то научусь,
В сотый раз плясать начав от печки?
Философское
Стоять