Инну, Григорий включил телефон. Чтобы он не помешал, на время их свидания телефон был лишен права участвовать в их жизни. Посыпалась масса сообщений о пропущенных звонках. Большая часть которых, была от директора филиала Константина Сергеевича. Несмотря на позднее время, он перезвонил директору.
– Тут бяка небольшая вылезла. По прошлым делам. Демидов без тебя однозначно не справится. Надо приехать. Сутки на дорогу хватит? Твое руководство там, на месте, уже предупреждено. Выезжай завтра.
– Да почему завтра? Я на машине. Завтра буду уже у Вас.
– Ну как знаешь. По мне, чем быстрее, тем лучше.
Да что такое? Вот именно сейчас. Вот именно в этот незабываемый вечер. Вот именно при этом настроении и при этом состоянии души.
Инне звонить не стал. Позвонить решил завтра, с дороги. Что и сделал. Несмотря на то, что после его сообщений об отъезде, голос Инны приобрел печальные нотки, его это даже обрадовало. Значит и правда его отъезд ей не в радость.
Дни, проведенные в родном городе и в родном доме, были скомканными. Работы было много. Он сильно уставал. Приходил домой и натыкался на отчужденность жены и обособленность сына. Они словно знали, что с ним произошло вдали от дома. И он не рвался что-то изменить в семейных отношениях. Мыслями и сердцем он был рядом с ней, с Инной. Он, знал, что скоро снова вернется туда, поэтому для остроты ощущений при новой встрече, он не беспокоил ее телефонными звонками. Как он считал, нужно было немного времени друг без друга, чтобы соскучиться. Но выдержал он только до четверга. К этому дню основная масса работы была уже выполнена. В пятницу, с разрешения начальства он уехал обратно, обещая к понедельнику вернуться.
И вот.
Он позвонил Инне днем. Сказал, что приехал. Она, как ему показалось, с большой радостью приняла эту новость. Была пятница. Они договорились, что в шесть он заберет ее от ее же дома.
Они встретились. Они ничего не решали, куда они поедут, что они будут делать, чем они будут заниматься. Просто катались на машине по городу, останавливались там, где хотели, и с удовольствием целовались. Потом снова куда-то ехали, находили скверы, парки, аллеи, останавливались, выходили из машины, прятались где-то от посторонних глаз и целовались, целовались, целовались.
Он не наглел, не старался прибегнуть к иным ласкам, ему в то время вполне достаточно было только того, чем они занимались. Григорий уже не так мало пожил, так называемой, «взрослой» жизнью, но ни разу за всю жизнь он столько не целовался за один вечер. И ему это нравилось. Да не то слово – нравилось, он готов был этим заниматься до изнеможения, до конца жизни своей. И он чувствовал, что ею владеют те же чувства.
Но каждому дню, даже длинному июльскому, приходит конец. Начало потихоньку смеркаться. Они сидели в машине, Григорий целовал ладошку Инны, говорил какие-то глупости, она, как ему казалось, счастливо смеялась и свободной рукой трепала его голову. Ему снова захотелось страстно и крепко поцеловать ее. Он прильнул к ней, он утонул во вкусе ее губ, ее язычка,