покажет вам путь в подвал. Постарайтесь, чтоб они меньше общались.
***
Эцель Вейс по прозвищу Танцор
Кафтан с галунами забрал сержант. Любопытно было бы взглянуть, как этот жирдяй станет напяливать его, если даже мне он был узок в плечах. Да и на камзол с золотой канителью – плевать. Вот чего мне действительно было жаль – так это шпагу. Настоящий рейнбарский клинок, лёгкий, но смертоносный. Глупец презрительно скривился при виде простой кожаной оплётки рукояти и неказистого стального эфеса. Очевидно, полагал, что оружие Эцеля Вейса должно сверкать не хуже короны Олдрика Благородного, упокой Господь его душу. Я с трудом подавил ярость, когда этот невежа непочтительно швырнул мою шпагу солдату, и тот с глупым смешком сунул её под мышку, словно крестьянин мотыгу. Каких же кретинов набирают в королевские драгуны!
А вот золота в моём кошеле они не нашли. Немудрено, я ведь всё отдал Альбертине. Альбертина… Прекрасная грешница с ликом ангела. Не зря ты прятала от меня изумрудные глаза. Неужели думала, что щедрая плата за предательство сотрёт из памяти воспоминания о сладких ночах с Эцелем Вейсом по прозвищу Танцор? Эх, не танцевать мне больше с тобой огненный шляйфер, не кружиться в чувственном лендлере. Какая же ты дура!
Я шагаю по гулким тёмным коридорам подземелья и беспечно улыбаюсь – никто не должен видеть, как горит и плавится от обиды моё сердце. Меня отдала в руки палачей женщина, которую, мне кажется, я любил. А может, я ошибался? Какая теперь разница?
Свет чадящий факела дрожит на тусклой кирасе часового и пляшет жёлтым пламенем на серпе алебарды.
– Стоять! – командует сержант. – Пришли!
Громко лязгает замок. Со скрипом распахивается решётчатая дверь. Меня грубо пихают в спину. В нос ощутимо бьёт затхлый запах гнилого сена и сырости.
– Эй, Танцор, – с притворным сожалением говорит драгун, – жаль, я не увижу, как в столице ты станцуешь на виселице. Когда твою тощую шею обовьёт пеньковая веревка – ты обоссышься. Знаменитый разбойник, а тут такой конфуз.
– Мне тоже жаль, – с грустью отвечаю я, – что тебя там не будет, Клаус. А то я бы направил струю прямо тебе в пасть, и ты захлебнулся бы, недоносок.
– Плохо, что я не могу содрать с тебя живьём шкуру, – сокрушается он, – но, думаю, королевские палачи знают своё дело не хуже меня. Ты уж продержись до суда, очень тебя прошу. И мой тебе совет – не ссорься с колдуном. А то он превратит тебя в крысу. Представляешь, знаменитый разбойник бегает по камере и пищит!
– Нет! – подхватывает другой солдат. – Он превратит Танцора в жабу и надует через соломинку!
Оба буквально сгибаются от хохота. Потом они уходят.
Какой ещё колдун?
Я оглядываю тесную клетушку. Вот это новость! Так я не один. В углу сидит человек в тёмной сутане. Монах? Но из какого ордена? Балахон с красной оторочкой. Никогда таких не видел. Лицо скрывает капюшон.
– Послушай, приятель, – обращаюсь к нему, – ты и вправду