насмешливый покой
И гордый вызов, как укол рапиры.
И тишина… Но плавятся зрачки
От жажды знаний, от секретов тёмных.
Стоят на расстоянии руки
Земная тварь и неба непокорность.
Молчаньем сомкнуты уста,
Глаза закрыты тьмой. И вновь omerta…
Спиною повернулись небеса,
Оставив землю для созданий смертных.
Лишь выдох вслед донёсся вдруг:
«Дождёшься?» И короткий взгляд в ответ:
«Дождусь. Ведь ты вернёшься, друг?»
И разошлись. На мириады лет.
«Распятый на кресте своих страстей…»
Распятый на кресте своих страстей,
Я улыбнусь греховным устремленьям.
Стихи в груди, как шрамы от гвоздей,
Вновь напоят отравой самомненья.
Я выпью яд – мне нечего желать.
Моё тщеславие рассеялось устало.
Таланта угольки обиженно шипят
От капель крови на краях бокала.
И проползёт насмешливой змеёй,
Проникнет в душу эта обречённость.
Сонет подарит напоследок свой,
Яд подавая, демон окрылённый.
О, наконец-то этот день настал!
Судьбы почти шекспировский финал…
«Здесь каждый мнит себя талантливым поэтом…»
Здесь каждый мнит себя талантливым поэтом,
Ревнует, если кто-то круче наваял.
Здесь желчью льют или текут шербетом,
Скрывая свой язвительный оскал.
И всё равно, что зависть или ревность
К чужим твореньям глупости сродни.
Но каждый здесь, конечно, точно гений!
И злобой к прочим полнятся они.
Читаю вновь стихи с красивою строкою,
Но вижу в них лишь пустоту и пыль.
И в каждом слове любование собою,
И в каждой рифме жажда похвалы.
Нет, я не спорю, и талантливых немало.
Вот только отчего-то подлинный талант
Не ценят здесь, стремятся по лекалам
Заставить жить, творить и создавать.
Я никого обидеть не хочу, поверьте!
Я просто вас хотел бы попросить:
Не нужно зависти и ревности к поэтам,
Не стоит оскорблять их за стихи.
«Лишь душа имеет цену в нашем мире слов бесцельных…»
Лишь душа имеет цену в нашем мире слов бесцельных.
Бог, стоящий на коленях, голову склонил.
Здесь безумие в почёте, звон монет и сердца чёрствость.
Позабыты честь и гордость, превратились в миф.
А душа коптит, сгорая, ничего уж не желая —
и ни ада ей, ни рая в выцветших глазах.
Бог, стоящий на коленях, голову поднять не смеет —
стыдно. Губы холодеют, шрамы на руках.
«Я прошу, ты оставь недосказанной…»
Я прошу, ты оставь недосказанной
Повесть свою о вине-наказании,
Ведь внутри разделённого разума
Чувствуешь боль.
Я