лишь по мере сил боремся с паранормальной преступностью.
– То есть как?
– Как вы думаете, если вам приспичит ограбить банк, или ещё чего похуже, полиция сможет вас задержать? – буднично спросил кот.
Я вспомнил об обалдевшем Васе-охраннике из булочной, жертве моего эксперимента с монеткой, и не смог сдержать ухмылки.
– Вот-вот, вы уже скалитесь, – не очень вежливо заметил Сефирос. – Полиция ведь в вашем случае бессильна. Ну а нам, думаю, было бы по плечу вас остановить.
– Ничего себе, до чего спецслужбы наши доросли, – удивился я, думая о новых возможностях тотального контроля. Ну так я и знал – от такого государства и бесплотным не скроешься…
– При чем здесь "ваши" спецслужбы?! Организация не подчиняется ни одному из "ваших" государств! – презрительно выделяя слова "ваши" и "ваших", воскликнул Сефирос. – и ООН тоже, – столь же презрительно добавил он, упреждая мой невысказанный вопрос.
– А… а кому же? – пролепетал я.
– Только самой себе! – высокомерно заявил кот.
– Н-ну ладно… а причем здесь всё-таки я? – несколько подавленный, спросил ваш покорный слуга. – То есть, вы хотите сказать, что я попался? Но я же ничего ещё не сделал… Даже хлеб честно купил…
Я полез в карман, чтобы найти и предъявить Сефиросу чек на хлеб и сыр из булочной (есть у меня привычка день-два хранить чеки даже на самые мелкие покупки), но тот жестом лапы остановил меня.
– Вы здесь для того, – торжественным тоном заявил он. – Чтобы стать одним из нас! Сотрудником Организации, или, как у нас положено, агентом. Агент – это звание. Я сам начинал агентом. Точнее, тогда ещё рыцарем.
Мне стало тоскливо, как в военкомате.
– Ну почему я? Вот же, понимаешь, жил-не тужил, и на тебе: Организация какая-то, агенты… Чёрт меня дернул влезть в этот трамвай поганый…
– Да вы бы всё равно к нам рано или поздно попали, – слабо утешил меня Сефирос. – Мы людьми с такими великолепными способностями не бросаемся. Вы нам нужны.
– Да за каким, извините, хреном, они мне сдались, эти способности! – заорал я. – Я вовсе не хотел их заимевать!
Я когда нервничаю, часто говорю не по-русски. Дед-поляк, видимо, тому виной.
– Это уж судьба такая, – печально, но твёрдо сказал Сефирос. – Кроме шуток. Вас избрали, хоть вы и ничем, видимо, не выделяетесь. Чему быть, того не миновать. Впрочем, если вам угодно, вы можете отказаться с нами сотрудничать.
– Правда? – с надеждой спросил я. – И вы мне ничего не сделаете?
– Ну, память придется стереть, конечно – чтобы не плодить дешевых сенсаций в прессе, – с ехидцей (теперь была его очередь) сообщил кот. – Знаете, есть болезнь такая – амнезия называется…
– Ничего себе! – завопил я. – Это же насилие над личностью! Да и какой смысл? Мне все равно никто ни про что не поверит!
– А ваши способности? – возразил кот. – Даже если вы будете держать язык за зубами, мы все равно не можем позволить вам с вашими способностями бродить среди живых бесконтрольно. Вообще вас тогда скорее всего придется изолировать – до Конца Света.