вам удачи, Владислава Владиславовна. И не переживайте по пустякам!
Я вышла из поликлиники с тем же тягостным чувством, с каким вошла туда. Просмотрев листок с адресами вызовов, уже знала, куда я пойду в последнюю очередь. Это, конечно же, к Соломее Мефодьевне Федоркиной.
Соломея Мефодьевна была до неприличия здоровой старушенцией. В восемьдесят лет у неё было артериальное давление как у олимпийца, прекрасное зрение и свои, без единой пломбы, зубы. Её амбулаторная карточка хранила лишь одну запись, пяти- или четырёхлетней давности (именно тогда мы и познакомились): «Соматической патологии не выявлено» – она оформляла тогда санаторно-курортную карту. Кстати, заведующая на меня тогда орала, как оглашенная, что такого быть не может, и сама, осмотрев Соломею, тыкала меня носом в возрастную пигментацию на её руках и лице, долго доказывала «необсуждаемый факт» моей некомпетентности, так как я не распознала, по её несокрушимому убеждению, что у пожилой женщины «тяжёлый нейродермит». Федоркина после этого смертельно обиделась на заведующую и в знак протеста, отказавшись от бесплатной путёвки в санаторий, на две недели уехала в Египет. Приехав оттуда, загоревшая и помолодевшая лет на десять, она привезла мне в подарок сувенир – маленький бюст Нефертити, искусно вырезанный из нефрита.
Накануне каждого праздника она вызывала меня на дом, чтобы напоить необыкновенно вкусным чаем из трав и угостить пирогами, которые по праву можно назвать произведением искусства. Но самое замечательное – это были её рассказы, об известных и малоизвестных писателях, художниках и политиках, с кем она была знакома в своё время или дружила, а иногда это были и более сильные чувства.
Вспоминая о Федоркиной, я ускорила шаг.
На первых двух вызовах не было ничего особенного. Вначале был молодой оболтус с фолликулярной ангиной, после того, как на дискотеке поспорил с такими же охламонами, как и он, что за двадцать минут съест килограмм мороженого, и теперь пожинал лавры своей победы. Вторая – девица фертильного возраста, после «романтического» ужина изображала нечеловеческие мучения, связанные с обострением хронического гастрита; кстати, от предложенной госпитализации категорически отказалась и сразу стала более адекватно реагировать на происходящее. Но я же не зверь и понимаю, что хрупкое создание не рассчитало свои силы и, следовательно, утром не смогло встать на работу. Больничный лист она приняла как самый большой подарок судьбы. Бедный ребёнок! Она была так уверена, что смогла обмануть врача, не сумевшего отличить гастрит от банального отравления алкоголем. Ну что же, пусть остаётся в неведенье.
Теперь быстрее, знакомой дорогой, к положительным эмоциям. Вот он, добротный, кажется, построенный на века сталинский дом. Федоркина живёт на четвёртом, окна выходят во дворик, маленький, на редкость тихий и ухоженный, там есть несколько деревьев и очень симпатичный, такой же маленький газон. Машин в этом дворике нет, им там просто нет места. Здесь сохранился дух пятидесятых годов, такой знакомый по старым фильмам, и дворик сам кажется декорацией к такому