отсутствующие? Как это ребра нет? – недоумевающее хлопая глазами, спросила непонятно кого Клавдия.
– Ну, нет и нет, подумаешь… – пробормотал, не глядя на Клавдию, Михей и отвернулся к стене.
– Ты куда это отвернулся, а ну повернись ко мне и докладывай, как на духу, – что в твоём заячьем организме не хватает? Всё время хватало, а тут на тебе. И ведь молчал, ирод, ничего не говорил, всю жизнь от меня, родной своей жены, скрывал. Не я ли тебя кормила, не я ли тебя поила-а-а… – перешла на бабье причитание с хныканьем Клавдия.
– Ну, сломали, выбили мне по молодости одно ребро, и что с того?! – буркнул, по-прежнему не глядя на Клавдию, Михей. – До сих пор жил без одного ребра и ещё поживу, не умру.
– Правильно! – поддержала врачиха дядю Михея. – Умереть мы вам не дадим. А то, что у вас место перелома заболело, так это реакция на перемену погоды – метель на улице, вот и ломит. Рекомендую успокаивающий компресс к больному месту прикладывать! Я вам сейчас его состав напишу, у вас ручка есть? – повернулась она к Клавдии.
– Да-да, сейчас… – Клавдия подала ручку, врачиха написала рецепт и пошла к дверям. Одеваясь в прихожей, она обернулась на приподнявшегося в кровати Михея. – До свидания! И берегите руки, а то они у вас такие неосторожные, не ровён час, кто-нибудь их за излишнюю прыть поломает!
– С чего это он руки будет ломать?! – запротестовала Клавдия, не понимая, о чём идёт речь. – Мне безрукий мужик не нужен! Ишь чего надумал – руки ломать!..
– Правильно, женщина, берегите мужа, – поддержала тётю Клаву врачиха и обернулась к Михею. – Ну и вы тоже, как больной, поберегите здоровье, а если совсем не терпится, успокоительное примите! – добавила строго врачиха и потянула ручку двери.
– Я ему, сестричка, уже анальгину дала! – крикнула вслед Клавдия.
На что фигуристая представительница медицины только снисходительно улыбнулась и открыла входную дверь.
В это время в гости к дяде Михею и тёте Клаве зашёл их двадцатилетний племянник Юрий. Юра уступил дорогу выходящей молодой врачихе, моментально изучив и прощупав все её выдающиеся места глазами, повесил финскую куртку на штырь вешалки, поправил волосы и вошёл в комнату.
– Здравствуйте, тётя Клава, здравствуй, дядя Михей, – поздоровался он и спросил:
– А по какому случаю «Скорая помощь» приезжала? Кому здесь плохо?
– Здравствуй, здравствуй, Юрочка, – обрадовалась приходу племянника тётя Клава и с ходу ответила на заданный Юрой вопрос:
– Да вот, Михей мой в последнее время расхворался, за бок держится… Ребра одного у него, видишь ли, нет. А я и не знала. Молчал ведь, ирод, всю жизнь молчал, точно я ему чужая какая, точно и нет меня вовсе, – вновь чисто по бабьей привычке или по природному инстинкту, свойственному почти всем женщинам, запричитала тётя Клава.
– Цить ты, курица! – рассердился молчавший до сих пор Михей. – Раскудахталась, точно на пустом месте, где ребро должно быть, свет клином сошёлся! А того не знаешь, что первая женщина, которую Бог Создатель