с моих слов, мною прочитано – Филатьев [подпись] Допросил Новицкий [подпись] 18.11.30 г.
л. д. 44—47
Дополнительные показания арестов. Филатьева
от 16.11.30 г.
<…>
Вопрос: Были ли на этих собраниях когда-либо члены ВКП(б)?
Ответ: Нет.
Вопрос: Почему?
Ответ: Потому что собирались члены Коллегии защитников, мнение которых по адвокатским делам были приблизительно тождественны.
Вопрос: Значит, существовала идеологическая спайка? Ответ: Да. По определенным вопросам – адвокатским. Вопрос: А по прошлому?
Ответ: Все были присяжными поверенными.
Вопрос: Какие мероприятия Сов. власти и события критиковались на ваших собраниях особенно резко?
Ответ: В этих собраниях – я не помню. Вообще в других местах я критику вел, но не резкую, а благожелательную.
Записано с моих слов, мною прочитано – Филатьев [подпись]
Допросил Новицкий [подпись]
л. д. 48—51
Дополнительные показания арестов. Филатьева
от 20.11.30 г.
В Московскую Городскую Думу я был избран в декабре 1916 года по доверенности Консерватории. В течение месяца выборы были кассированы. После свержения самодержавия кассация выборов была аннулирована и состав гласных приступил к работе в марте или апреле 1917 года. Я состоял гласным до избрания нового состава гласных на основ. закона о всеобщ. избир. праве Правительства Керенского[67]. В состав гласных последней Думы я был избран по списку народных социалистов и в августе м-це 1917 года был избран в состав Городской Управы в качестве тов. Городского Головы. Пробыл до роспуска.
Октябрьскую революцию я встретил отрицательно. Я полагал, что эта власть сохранится очень короткий срок, мне казалось, что она не соответствует желаниям народным. Я был сторонником учредительного собрания.
Если бы мне в первые дни Октябрьской Революции предложили подписку о согласии работать с большевиками, я бы отказался, т. к. в то время я был врагом Советской власти. Постепенно видя, что Сов. власть удовлетворяет желания народа и поэтому упрачивается, я постепенно пришел к выводу, что Советская власть имеет все основания для прочного существования, и свое отрицательное отношение к власти изменил на положительное.
<…>
Мои недовольства касались главным образом вопросов адвокатских, в частности, предполагаемого решения [лишения] Президиума К.З. прав дисциплинарного суда, принудительное введение коллективов сразу во все адвокатуры, а не постепенно и не добровольно, против нового проекта уголовного кодекса – проект т. Крыленко[68]. О других случаях не помню, хотя возможно и, вернее, были.
Кругом близких мне людей я называю, главным образом, членов б. обществ. группы, бывших на наших закрытых собраниях. Кроме указанного мною в предыдущих показаниях недовольства мною в отношении прав человеческой личности, во мне поражает [порождают] недовольство тяжелые