губы улыбались, а не кривились в улыбке, а в темно-карих глазах так и светилась честность. Этот тип вызвал бы у меня симпатию, но в тот момент неожиданность его появления, поразительное сходство с Герцогом и, главное, насмешливая презрительность на лице нашего спутника, следившего за нашей реакцией, испугала нас.
– Зря ты им показался, – бросил ему Герцог, созерцая наш испуг, смешанный со ступором и недоумением. – Посмотри, как напугал. Они же, бедненькие, до второго пришествия не отойдут.
И он рассмеялся своей удачной шутке в одиночестве, поскольку второй, мило улыбаясь, шагнул навстречу к нам и протянул мне руку:
– Вы, как я понимаю, Ольга? Очень рад, наконец, встретиться с вами. Я – герцог д'Эсте.
– Как, и вы тоже герцог? – вырвалось у меня против воли.
Незнакомец с укором посмотрел на Герцога.
– Ты что же, не предупредил их о моем появлении?
– Я не предупредил их о твоем существовании, – поправил его Герцог. – Хотел увидеть еще раз эти удивленные лица, как тогда, в гостиной дома Висконти.
И он снова засмеялся, и опять один. Его двойник укоризненно посмотрел на него.
– Ну, хорошо, – сказал Герцог, прекратив свой смех, – перед тобой Ольга, Вадик и Катя. А он, – и Герцог показал нам на двойника, – мой брат, тоже Герцог, тоже д'Эсте, но только Август д'Эсте, мой брат-близнец.
– И вы оба – дяди донны Анны? – спросила Катя.
– Да. И мы оба хотим, чтобы восторжествовала справедливость.
– А где же вы были раньше, герцог д'Эсте? – продолжала расспрашивать Катя, видимо, решив разом прояснить обстановку.
– У моего брата большая голубятня, много дел, поэтому он должен был позже присоединиться к нашему путешествию.
– Да, голуби – это моя слабость, – подтвердил Август д'Эсте, – я не мог бросить дела так скоро, как брат.
– А когда же вы присоединились к нам? Почему Герцог ничего не сказал? – не успокаивалась Катя.
– Я должен был нагнать вас во время стоянки на греческих островах, но прибыл в Мессину в тот же день, когда вы подплывали к Сицилии. Пока вы проходили через Мессинский пролив, я взошел на корабль. Правда, без особого шума…
– Мой брат не хотел афишировать факт своего пребывания на корабле до нашего прибытия в Лимассол. Ну, довольны? – два брата-близнеца, разительно отличающиеся друг от друга, стояли перед нами. Мы уже перестали что-либо понимать в играх Герцога, поэтому если бы в следующий момент брат его исчез, мы бы никак на это не отреагировали.
Август д'Эсте был еще более странным, чем Герцог: более молчаливый, склонный к созерцанию и наблюдению, он мало участвовал в беседах, предоставляя своему брату право говорить от его имени. Но он вызывал симпатию и добрые чувства по отношению к себе, ничего для этого не делая. В его темных глазах светилось участие и любовь ко всем вокруг, он был мягок, редко спорил, практически никогда не заставлял нас что-то делать, во всем полагаясь на активность своего брата, энергия в котором кипела постоянно.