рядом с остальными рыцарями, смеясь, наблюдал за сражением, я заметила:
– Похоже, мой друг не слишком знаком с искусством битвы.
– Ну, что вы, донна Анна, – приветствуя меня, поклонился граф, – он очень даже неплох, вот только герцог очень сильный воин. Вашему другу повезло, он многому научится.
– Герцог невесел, – заметила я, – разве плохие новости омрачили его?
Де ла Марш очень странно посмотрел на меня, в его взгляде мелькнул на мгновение холодок.
– Вы не можете не знать, почему мой друг так грустен, донна Анна, разве может он веселиться после вчерашнего?
Я задумалась: что могло огорчить герцога? Его давняя любовь к донне и моя холодность? Но этот диалог происходит каждый день и тут нечему обижаться… Разве что… Закусив губу, я вдруг испугалась: а если герцог узнал, что мне доставили письмо с другого корабля? Это было ужасно, ведь я скомпрометировала честь донны! Неизвестно, что думает обо мне сейчас этот сумрачный рыцарь, измученный ревностью и догадками. Но я не представляла, как можно изменить ситуацию – признать, что мне доставили письмо, было выше меня. Ах, если бы Герцог был здесь! Уж он бы подсказал, как уладить это дело! Но ведь не только герцог Бургундский, но и де ла Марш знает о письме! И еще неизвестно скольким людям разболтал об этом оруженосец! Проклятый мальчишка! Болтун и сплетник! И как я могла симпатизировать ему?
Я сжала кулаки. Что они все сейчас думают об мне? Позор какой! Ну и влетит мне сегодня от отца Джакомо! Я с ужасом приготовилась выслушать длинную лекцию о том, как нужно вести себя благородной даме. «Ваша несдержанность удивляет меня, дочь моя, – уже звенело в ушах, – вы ставите себя в крайне невыгодное положение. Что подумают о замужней женщине, которая не только отказалась путешествовать рядом со своим супругом, но и принимает письма от других мужчин? Распущенность вам не к лицу, донна. Такой вы раньше не были».
Понуро направилась я к священнику, готовая принять на себя весь удар религиозной стихии. Но, вопреки моим ожиданиям, отец Джакомо ни словом не упомянул о письме. Мы разговаривали о совершенно других вещах, и тут меня начало мучить желание самой рассказать о том, что я получила письмо от Анвуайе и разорвала его. Мне хотелось услышать мнение священника, чтобы понять, насколько тяжек в глазах окружающих мой поступок. Отец Джакомо выслушал меня, скорбно качая головой.
– Очень хорошо, что ты рассказала мне об этом, дочь моя. Впредь будь осторожнее, не подвергай опасности свое доброе имя. Честь женщины легко замарать одним только словом, а чтобы смыть это пятно, потребуется много сил. Не рискуй понапрасну.
Я пообещала быть умнее и внимательнее, но утаила от священника, что все знают о полученном письме. То, что он не стал осуждать меня, придало мне сил. Я на миг забыла, насколько либеральнее, по сравнению с иными служителями церкви, был мой духовный отец. Мне казалось, что все поймут, что я невиновна, а герцог со временем успокоится и забудет