охотник быстрыми шагами направился в сторону посёлка, а остальная компания продолжала стоять возле отпечатка.
– Ты уверен, что это не может быть Нергал? – Обратился вождь к мудрецу. – Приближается День племени, и если он явится, то застанет нас врасплох.
– Я сам прогнал его отсюда, Атуэй, очень и очень давно. И зачем ему возвращаться? У животных нет чувства мести, а Нергал всё же животное, – ответил Бхаргава. – Мало того, он не моложе меня, – старик поднялся и пошёл к подножью горы, где находился его шалаш, но остановился и добавил, – если он ещё жив.
Уверенность Бхаргавы передалась остальным. Они молча наблюдали за медленно удаляющейся фигурой мудреца. Когда тот отошёл от них на добрые тридцать-сорок шагов, они, переглянувшись, разошлись. Пара волка и человека направилась к умиротворённой реке. Словно мальчишка, вождь бросился бежать, стараясь перегнать четвероногого друга. Лицо Атуэйя выражало радость и полную безмятежность. Остановившись у самого берега, он схватил Сурта за морду и начал качать её в разные стороны, а потом, обхватив обеими руками, бросил в воду, громко смеясь.
Улап и Хенир вместе направились к посёлку. Недолго они шли молча.
– Твой Ньёрд – добрый малый, но уж слишком худощав. Совсем не даёшь есть? – С лёгким смешком прервал молчание Улап. – Ему бы твою силу. А ты тратишь её впустую, коротая целые дни со своей травой.
– Хорошо знаешь, почему я с ней вожусь.
– Твоя зелень к мясу хороша, но ты был охотником, отличным охотником. Половина нашего отряда против тебя долго не продержится, если окажется по другую сторону от тебя в лесу. В умении обращаться с луком с тобой сравнится разве что Вегейр…
– В который раз ты начинаешь этот разговор, – прервал Хенир своего собеседника, но Улап не отставал.
– Охотиться с тобой плечом к плечу – одно удовольствие. Если бы не тот случай…
– Я отлично помню, что тогда произошло, – снова он прервал Улапа, не дав договорить. Лицо Хенира изменилось. Тусклый взгляд упал в ноги, а брови сошлись, как при глубоком раздумье. – Поэтому необязательно мне напоминать. Я не хотел брать больше в руки лук, но согласился тренировать Ньёрда. И скоро пожалел.
Улап рассматривал лицо своего товарища. Ему казалось, что он возвращается в прошлое, наблюдая, как давно произошедшие события вырисовываются на лице Хенира. Его длинные волосы, аккуратно собранные сзади в косу, открывали высокий и морщинистый лоб. Усы и борода давно не стрижены, но всё равно Улап заметил, как губы друга крепко сжались. Хоть это и произошло в одно мгновение, Улап уловил боль, охватившую лицо товарища. Разве могут воспоминания давно прошедшего события вызвать такое невыносимое страдание?
– Он не отличается большой силой, – продолжал Хенир. – Но я научил его тому, что умел сам. Все навыки владения оружием, какие только знаю, я передаю ему, но где найти такой, что спас бы, напади на моего сына даже средний медведь. Тут-то я и пожалел,