не встав на ноги, я бросаюсь к ящику, на котором так и лежит Вебли, оставленный первым карабинером. Хорошо, что он закончил чистку, и даже зарядить его не забыл. Взвести курок и выстрелить в спину тому жандарму, что остается на ногах. Вторым выстрелом я убиваю того, что возится на полу, пытаясь встать.
Вот теперь всех проняло. За убийство жандарма – очищение для всех, кто находился в вагоне. Однозначно. Люди поражены ужасом от содеянного мной. Вот-вот последует взрыв. Меня просто разорвут. Ждать, когда арестанты в полной мере осознают происшедшее, не стал. С тоской глянул на трофейный Вебли, потом на тела жандармов. Винтовки валяются рядом, в каждой – по семь патронов сорок четвертого калибра. Самое то, чтобы сбить замок, навешенный снаружи вагона. Гораздо лучше, чем револьвер. Решившись, шагнул к мертвым жандармам. Они почти успели добраться до середины вагона, но дорожка, пробитая прикладами, еще не затянулась.
– Всем сидеть тихо, твари! Всех порешу, – стараюсь принять самый безумный вид, чтобы компенсировать свое субтильное телосложение. Это работает, пока никто не пришел в себя. Хватаю винтовку, успеваю даже вытащить из кобуры на бедре второго жандарма револьвер. Этот удобством не озаботился – у него Уберти, но мне и такой может пригодиться. Быстро возвращаюсь назад, раздав несколько пинков. Один из узников, кажется, почти пришел в себя, дернулся, попытался перехватить. Выстрелил в пол рядом с его ногой. Нужно было в голову, но я не решился. Впрочем, и так помогло. Пассажиры притихли.
Оказавшись на расчищенном пятачке возле двери, облегченно вздохнул – здесь сразу не достанут. Сунул оба револьвера в карманы пальто, схватился за карабин. После третьего выстрела дверь вагона чуть приоткрылась, отъехала в сторону. Распахнул ее во всю ширь, обернулся к смотрящим на меня арестантам. Целый вагон будущих покойников. И это я обрек их на смерть.
– Когда обнаружат убитых жандармов, всех казнят, – громко, так, чтобы все слышали, сказал я. – У этих, – я мотнул головой на жандармов, – есть ключи. Снимите цепи и уходите, так хоть какой-то шанс будет.
Возражений я слушать не стал, хотя вопль поднялся до небес. Меня обвиняли и проклинали так, будто присутствующие ехали не в грузовом вагоне, скованные цепями, а в шикарном люксе на курорт, и вот я, негодяй такой, сломал все планы.
Поезд натужно ехал в горку, и потому скорость была совсем невелика – вряд ли больше тридцати миль в час. И все равно было неуютно смотреть на мелькающие под ногами кусты и деревья. Так бывает – со стороны, вроде бы смотришь – и еле плетется паровоз, кажется, бегом догнать можно. Стоя возле распахнутой двери, испытываешь совсем другие ощущения.
Пару раз глубоко вздохнув, я усилием воли подавил дрожь в коленях, и швырнул себя вперед, по ходу движения. Перекувырнулся через голову, неудачно приложившись спиной об украденную винтовку – и только в этот момент сообразил, что неплохо было бы перед прыжком отомкнуть штык. Должно быть, боги меня действительно любят