твоих намеков не понимаю, – обиделся Туров.
– Исполнение! Же! Ла! Ний! – крикнул толстяк Унбегаун. И вскинул руки, словно фокусник на арене после удачно выполненного трюка. – Здесь. На Гайе. Недалеко от нас – Лес Тысячи Крыльев. Мы были там с Бородянским.
Туров застыл, глядя в сердитое лицо напарника. А тот, глотая звуки, торопился выплеснуть накопившуюся информацию:
– Аленький цветочек помнишь? Нет? Цветик-Семицветик? Каменный цветок?.. Тоже нет?! Отличное у тебя образование – ничего лишнего!
– Технический университет Самары, – начал было оскорбленный Туров, но немец пылко осадил его взмахом руки:
– Не надо!.. Короче. Исправляем недочеты воспитания. Во всех этих сказках описываются цветы, так или иначе исполняющие желания. В Лесу Тысячи Крыльев – целая поляна таких цветов.
– Не может быть, – сказал Туров.
– Да, – кивнул Унбегаун, – это мы слышали.
Туров опомнился:
– Чепуха. Бред.
Унбегаун молчал.
– Разыгрываешь.
Унбегаун продолжал молчать.
– Не люблю вранья.
Туров отвернулся и, щелкнув кнопкой, включил системы регистрации.
Тут же заверещал аварийный зуммер: на экране Базы, яростно брызгая слюной, метался дежурный, желая немедленно знать – по какой-такой-разэтакой причине оба наблюдателя 17-го участка оказались вдруг недоступны для Базы. Тем более – одновременно! А?!
И Туров, и Унбегаун, вытянувшись по стойке «смирно», перенесли нахлобучку весьма равнодушно.
Среди ночи Туров проснулся, весь в испарине. Дрожа, зажег свет рядом с изголовьем, и сел, свесив ноги с кровати.
Кошмар вернулся. Прежний, забытый, так старательно вытертый из его памяти целой футбольной командой профессиональных психологов.
И вот он снова пережил его весь. От начала и до конца. Все, как в первый раз.
А ведь он почти поверил тогда своему отцу, который клятвенно клялся, что девушка цела и невредима. Что с ней все будет в порядке. И уж по крайне мере – чьей-чьей, а уж его-то, Турова-младшего, никакой вины в том нет, что она… она…
Туров не выдержал – всхлипнул. И принялся вытирать слезы ладонью.
Каким же надо быть дураком, чтобы поверить в утешения родителей. Разумеется, он был еще маленьким и зеленым тогда – что такое в наше время 12 лет, если обучение в школе заканчивают в 25? Но ведь слабоумным он не был!
Такие сны не накинулись бы на человека, ни в чем не виноватого. Это было ясно с самого начала. С появления в его жизни всей этой орды психологов и психотерапевтов, со всеми их приемчиками и доброжелательными улыбками, побуждающими к доверительным беседам.
«Она… Опять она. А я так и не узнал ее имени», – отрешенно подумал Туров. Он лег, не выключая свет, но глаза его, обращенные к воспоминаниям, ничего не видели снаружи. Только искрящиеся радужные круги сквозь ресницы…
Она жила по соседству на втором этаже многоквартирного, по тогдашней моде, доме. Странная тихая девочка, которая