свои ветви к самой воде. На переднем плане дряхлая деревянная весловая лодка, брошенная на одном из берегов. Из нее торчал кусок столь же дряхлой рыбацкой сети. Чуть поодаль виднелось скопление деревенских избушек. А дальше, уходя в перспективу, только река и ивы. «Скукотень» – промелькнуло в его голове. И ведь не сказать, что картина эта написана бездарно, скорее наоборот, хоть он и мало что в этом смыслил, но безупречное качество работы хорошо видно. Просто сюжет выбран настолько избитый, что интерес к ней пропадает при первом же взгляде на нее. «А я вынужден был на нее смотреть каждое воскресенье на протяжении целого месяца…».
– Александр, вы меня слушаете? – спросил его мужчина, сидящий напротив, запрокинув ногу на ногу.
Лениво Новак перевел взгляд с картины на собеседника. Перед ним сидел молодой мужчина, на вид лет 28-30, длинный и худой, чем сильно напоминал ему одного монстра из детских сказок – слендермена. У него были какие-то неестественно длинные худые ноги и руки, которые оканчивались такими же странными бесконечно длинными и костлявыми пальцами. Губы его были настолько узкими, что иногда казалось, что их у него вовсе нет. На носу сидели изящные очки в квадратной оправе, которые то и дело сползали, и хозяин поправлял их одним своим длинющим пальцем. Этот жест он проделывал за час минимум раз десять с быстротой и странной элегантностью. На голове у него как всегда идеально уложенные темно-каштановые волосы, а на теле – безупречно подобранный наряд. Сегодня это белоснежная рубашка, торчавшая из бежевого вязаного кардигана, светло-коричневые брюки, явно недешевые кожаные ботинки и завидный аксессуар в виде наручных часов одной из самых дорогих марок с кожаным ремешком в цвет ботинок. Даже Новак, будучи особенно придирчивым к мелочам, положительно оценил его вид.
– Конечно, я вас слушаю, – спустя секунд десять он все таки ответил.
– Давайте еще раз обсудим завтрашний день.
– Мы вроде уже все обсудили.
– Мне кажется, вы со мной не до конца откровенны. Вы сказали, что по поводу завтрашнего дня у вас нет никаких страхов.
– Это так.
– Вы в этом уверены? – сказал он и поправил свои очки.
– Абсолютно, – вновь соврал он.
– Мы не добьемся никаких результатов, если вы не будете честны. Как я ранее говорил, все, что сказано в этой комнате, из ее пределов никогда не выйдет.
– Если я уже несколько раз повторил, что ничего меня в завтрашнем дне не пугает, может, стоит мне поверить? – настойчиво парировал Новак.
Он не чувствовал к своему психотерапевту неприязни или враждебности, даже наоборот он был ему симпатичен и внешне, и характером. Рядом с ним он испытывал странное чувство родства. Они были очень с ним похожи, начиная от странного внешнего вида, заканчивая проблемами со здоровьем. И что тут скрывать, его действительно тянуло с ним пообщаться в неформальной обстановке. Где-нибудь в пабе, например. Но встречались они только по воскресеньям, и каждый отыгрывал свою роль. Новак – упрямого пациента, нежелающего