потому что совершенно не представлял, как объяснить Дэну, почему он его избегает. Но это оказалось куда проще. Дэн сам ему не звонил, не писал и вообще пропал из его жизни. Это было даже обидно. За два месяца ни разу не захотеть увидеть лучшего друга. Новака это задевало, но он сразу себя успокаивал, что это только к лучшему. И вот последний день лета. Хочешь, не хочешь, а завтра они встретятся. Еще в больнице он узнал, что они успешно сдали экзамены и оба зачислены в одну Старшую школу. Ему, как и всем другим, прислали список его одноклассников на ознакомление. Эта мера была принята, чтобы избежать конфликтов среди учеников, чтобы до начала года они могли перевестись в другую школу подальше от тех, с кем у них со Средней школы остались натянутые отношения. Когда он увидел его имя, его посетило двоякое чувство. С одной стороны, он был безмерно рад, что еще пять лет они будут дружить и регулярно видеться, а с другой, это будет пять лет злых шуток и издевательств над ним. Безусловно, некоторая надежда, что их отношения за это время изменятся и потеплеют, внутри у него была, но он был не настолько глуп, чтобы серьезно на это надеяться. По крайней мере, ни с того ни с сего это точно не произойдет. С этим надо что-то делать самостоятельно. Если он будет вести себя как всегда, то все так и продолжится. Значит, настала пора меняться. Этот вопрос он смог обсудить с психотерапевтом и даже выработать некую стратегию, если это можно так назвать. В первую очередь нельзя позволять Дэну над ним измываться. Надо определить определенную границу и не давать ему ее переступать. Это первый шаг к изменению отношений. Он понимал, что для него с его мягким податливым характером дать отпор властному и жесткому Дэннису будет ой как не легко, но так просто не может больше продолжаться.
Завтра первое сентября. День, когда они первый раз за больше чем два месяца встретятся. Чем Дэн занимался все это время, он не представлял. Он очень хотел его увидеть и одновременно панически этого боялся. И проницательный психиатр прекрасно об этом знал. Но Новак никогда и ни за что в этом не признается. Ему казалось, что если он в этом признается, то он признает и собственную слабость и навсегда опустит руки, никогда больше не попытавшись что-либо изменить.
– Что вы скажете, когда увидите Дэ…
– Может, закончим на сегодня? – грубо перебил он его. – Я устал.
Взглянув на него укоризненно из-под стекол своих очков, врач громко и с досадой вздохнул, взял в руки блокнот, накарябал на нем что-то.
– Как пожелаете, – сказал он, вырвал листок и протянул его Новаку.
– Что это? – Машинально он взял листок в руки.
– Мой номер.
– Могли бы не трудиться, у меня есть ваша визитка.
– Тот номер рабочий, в нерабочее время он не доступен. А этот, что я вам дал, личный. По нему можете звонить в любое время дня и ночи, если вам вдруг понадобится помощь. – Он вновь поправил очки.
– Спасибо, но не стоило. Я не собираюсь занимать еще и ваше личное время своим