Не круг она гончарный
Тебе! «Не вертится. А все-таки она…»
Он встал с колен. Неведомое счастье,
С горчащим привкусом в себя ее вгонять.
И возвращаясь к облаку испуга,
И вынимая голову из сна,
Он внятно вымолвил, опять припрятав руки:
«Нет, вы не знаете, а все-таки она…»
Да что она? И жареных барашков
Нещадный дух вдыхала вся страна.
И, подписавшись здесь в углу, бумаге бесшабашно
Он прошептал: «А все-таки она…»
Да что она! Уже никто не слышит.
Всем начихать, что все-таки она…
Она одна. Моей любвью дышит!
И мне в ответ все вертится она.
День четвертый. Опять осень
Осень насквозь
Нам роковое в груди колотье Да эрзерумская кисть винограду.
Ты помнишь, осень, век кровавый?
В него нельзя не завернуть.
Так движутся в лицо облаве
И ждут незримой пули в грудь!
– Зачем тебе нужна дорога,
Твоя кровавая земля?
– Мне хочется быть ближе к Богу.
Хоть дальше он теперь, чем я…
– А горечь этой правды жилистой,
Ее зеленая бадья,
В которой ты сумеешь вынести
Немного, коль спасешь себя?
И вот из Эрзерума прямо
На чернореченскую даль —
Залп, коего не доставало —
Залп совести и нежного стыда.
Забудь – по швам сосновый воздух
Искромсан.
– Губы взять по швам!
От лязга лобного допроса —
Очнись, пространство. Дай привал.
Вы вспомните Вторую Речку,
Сообщницы-тайги оскал.
Но в этом сне бесчеловечном
Я лучшей доли не искал.
И в белизне твоей бессрочной
Лишь я один повинен был.
…Кто говорил со мной воочью
И с кем я не договорил?..
А свист горошины свинцовой,
А вывих разнокрылых рук
В последний раз леса и вдовы
Как черный полдень – помянут.
День четвертый. Зима
«Ну что, беспризорник Петрарка…»
Ну что, беспризорник Петрарка?
Спросонья еще полгреха.
Сыра от признаний тетрадка.
Суха от рассвета рука.
Зима полушубком и чаркой
Лечила в пути жениха.
Случайно он с ней повстречался.
Припадок случился стиха.
О, Господи, значит, мы выжили!
О, небо, откуда ты выплыло?
В снегу вся Россия моя.
Вон церковь, а в церкви невеста.
Под руки берут – как чудесно!
Жених-то, выходит, что я.
«На все есть душевная лепта…»
На все есть душевная лепта.
Не ходит любовь налегке.
И что-то бессонница лепит,
Нащупавши в черновике.
Такую, такую же точно,
В оборках забот