нет никакого…
И снова ночь, а потом опять день. Пустые ссоры. Непрекращающееся выяснение отношений.
После моря Леша обычно идет на прогулку, а я бездельничаю в номере. Ужинаем в разных ресторанах. Я в том, что дешевле, он в том, что дороже. Его, видите ли, бесит моя экономия, а меня, в свою очередь, то, что он засыпает так быстро, и мне не с кем поговорить. Я вынужден лежать молча, переживать наедине с собой одно и то же.
Терзания не отличаются особым разнообразием. Да и для того, чтобы стало несладко, может хватить одной мысли, повторяющейся изо дня в день. Например, о бессмысленности собственной жизни.
Неохота идти на пляж, который мы забросили вот уже несколько дней. А время тянется так медленно, словно нарочно издевается над нами. Но знаете, что самое худшее? Несмотря на то, что хочу в Мегаполис, я прекрасно понимаю: там все будет точно так же, если не гораздо хуже. Мелочные дела засасывающей повседневности, бесцельно прожитые дни, скучная учеба и острое одиночество. Но и здесь как же невыносимо! Я веду обратный отсчет. Отмучаться еще недельку – и все…
С того времени, как я уехал из Мегаполиса, я позвонил родителям только один раз, в день прилета. А все остальное время я о них почти не думал. Они жутко разволновались, не случилось ли чего со мной, и позвонили сами. Что я мог им сказать? Все в полном порядке! Я доволен! Мне нравится!
– Слышишь, Леха, нельзя говорить им, что отдых г**но. Они тогда взбесятся!
– Да, ты прав. Лучше молчать, как бы, – в этом вопросе Леша со мной солидарен…
На перекрестке, за которым широкая улица, ведущая к морю, мы видим пьяного «регулировщика», забулдыгу с изможденным лицом. На нем черный пиджак и серые штаны, на голове – соломенная шляпа. Он тоже хочет быть кому-то нужным. Пьяница артистично взмахивает руками, что-то кричит, однако на него никто не обращает внимания.
Судя по всему, он не особо расстраивается по этому поводу, вечером появляясь у клуба вдрызг пьяный, с бутылкой дешевого вина и все в той же одежде.
Иногда мы видим его на пляже. Он сидит в теньке, худой и грустный, смотрит куда-то вдаль. Он словно высох на солнце. Я не сомневаюсь в том, что жизнь его нелегка. С ним никто не заговаривает. Он все время один. И тянется к людям. Хочет быть среди них, несмотря ни на что. Он, как и мы, здесь изгой. И пусть он сам повинен в своем пьянстве, я все-таки ему сочувствую. Я уже хорошо изучил эти взгляды, полные безмерной тоски. Взгляды людей, примирившихся с собственной никчемностью и тяготами жизни.
– Что будешь делать с матрасом?
– Не знаю. С собой брать точно не буду.
– Давай его оставим на пляже. Может, этот булдос возьмет. Хоть поплавает. И зонтик оставим. Зачем он нам?
– Да, надо оставить, – соглашается со мной Леша. – Хоть какая-то радость будет тому, кто найдет.
Накупавшись, оставляем вещи в номере и проходимся по торговым рядам. Сплошные подделки. Джинсы, майки, часы, панамы – все эти