чаевые. Расплачивались нарочно мелкими купюрами, чтоб обходиться без сдачи. Или оставляли несколько монеток, словно в насмешку. Когда надоедает и этот ресторан, отправляемся в тот, который поблизости от нашего отеля. Приятные официанты: две сестры-близняшки и два парня. Мы их уже хорошо знаем и они нас тоже. Здороваемся и улыбаемся друг другу. Обслуживают без какого-либо холуйства, как дорогого гостя. Нам это нравится. Раз, правда, я оконфузился с чаевыми. Был не в духе и оставил монетку. Леша ругался. И мне было стыдно…
Обед плавно съехал на полдник.
– Еще неделя осталась, – хрипло говорю я, – и мы сваливаем отсюда.
– Скорее бы!
Сидим в гнусном общепите Jenny. Уже и рестораны надоели. Просто тошнит от этого однообразия. В Jenny каждый день большая очередь. Что здесь нашли эти придурки?
Официант приносит меню. Столик настолько шаткий, что мне хочется его перевернуть.
Приносят чай, точнее кипяток, который разливают по бокалам. Они кажутся мне грязноватыми. Заваривается чай цвета бледно-желтой мочи. Надо подождать. В придачу еще и трубочка.
– Что это за пойло, б**дь? – недовольно кривлюсь я.
Леша ухмыляется и смеется. Его забавляет, когда я начинаю злиться и сквернословить.
Приносят омлет с грибами, сложенный пополам, на котором еще шипит масло, и плохо разогретое пюре, наваленное на тарелку горкой, словно куча дерьма.
– Что это за столовая? Какая-то отрава! – я с подозрением пробую безвкусный омлет и нахожу его отвратительным. Отодвигаю тарелку. То же можно сказать и об остальном. Так толком и не пообедав, мы расплачиваемся и уходим на пляж.
– Jenny, б**дь! Х**ня какая-то!
– Это была твоя идея! – хохочет Леша.
Я угрюмо смотрю на него…
Едем в лифте, возвращаясь с ужина. Я, как обычно, подвыпивший.
– Слушай, я все-таки не понимаю, почему ты не хочешь снять проститутку? Боишься заразиться?
Зря он начал этот разговор. Я не выдерживаю напряжения последних дней и срываюсь:
– Слушай, а почему столько листьев на деревьях? А почему х** такой длинный?
Леша ошеломленно молчит.
Я смотрю в зеркало на свое исхудавшее лицо, на усталые глаза с красными сосудами. Они воинственно блестят. Разве я торжествую? Жалкая злоба – верный признак бессилия. Наверное, сейчас я готов подраться с кем угодно, только бы выплеснуть агрессию.
Леша благоразумно молчит, видя, что я ничего не соображаю. Перед дверью номера с недоуменной улыбкой кидает:
– Я так ничего и не понял.
Я чувствую себя перед ним виноватым…
– Ха-ха, я даже лифчик расстегнуть не смогу! Какой позор, б**дь!
Леша в ответ так же нервно смеется.
– Слушай, чем мы тогда с тобой занимались?
– Как чем? Я лабал на компе, – со смешком отвечает Леша.
– Я тоже, б**дь! Теперь надо сказать ему спасибо за то, что у нас ничего не клеится с телками!
– Ах-ха-ха! –