по-моему, день рождения чей-то был, но не хозяина квартиры. Бутылочки пустеют, я винцо попиваю пакетное, все остальные уже растерялись где-то по периметру квартиры. Заметил я с начала вечера одну деваху, симпатичная вроде. Но только симпатичной она мне казалось всего первых несколько минут вечера, пока выпивать не начали, там она в такую киску превратилась, что поджилки при ее виде начинались трястись от желания. – Никита театрально прикусил кулак, закатывая глаза, – все при ней, все как надо. Я все к ней ближе, все ближе, даже имя ее узнал. Правда, сейчас уже не помню, но это сути дела не меняет. Замечаю, что не у меня одного на нее планы, товарищ мой тоже засматривается и пытается ее разговорить. Она уже плохо разговаривала. Она себе полный бак горючего уже заправила, пила почти полными стаканами водочку – а может и это тоже в ней привлекло, не знаю. Сейчас уже глазёнки ее на одной точке стояли, почти без сознания была. Товарищ мой говорит, мол, пойдем покурим. Естественно, курить я не собирался, но при этом думаю: "еще пять минут, она отключится, можно будет брать тепленькую". Это ведь как говорится: "мертвая женщина еще пять минут женщина". Выходим на балкон, он мне в лоб сразу: "брат, не будем же мы с тобой ссориться из-за какой-то шкуры, верно ведь говорю?". Все верно он говорил, братву ведь не меняют на подобное. "Давай вместе ее оформим по доброй старой схеме сунь-вынь?". А почему бы и нет? Выходим мы с балкона…
– Кхм-кхм!
Вожатые обернулись.
– Мы все еще здесь, вообще-то.
Доселе молчавшая ватага, которая плелась за педагогами, видимо устала слушать пламенные речи.
– И что? – Спросил Леша. – Мы же в ваши разговоры не вмешиваемся. – Леша обратился к Никите, – продолжай.
– Какие дети стали бесцеремонные, мы такими не были, конечно.
– И не говори, чем кончилось-то все? – Слушать тираду о том, какие дети плохие, Леше слушать не хотелось.
– Да ничем, мы выходим, а она вместо того, чтобы окончательно отрубиться, начала рыгать дальше, чем видела. Только и успевали с товарищем бегать тазы опорожнять. – отмахнулся Никита.
– Ух, тупые девки! – Снова повторил Женя с тем же посылом.
***
Дети были отведены в свои отряды, а девочки, которым был назначен массаж, уже покинули лагерь вместе с медсестрой, которая решила обернуться до прибытия следующей волны детей. Лагерь начал оживать. Из окон дач доносились детские голоса. Они знакомились друг с другом, с вожатыми, встречающими их на даче, располагались в своих комнатах, заполняли шкафы вещами.
Начало смены словно весна, приходит нехотя, боязливо. Еще вчера стояли морозы и мир был пуст, земля нагой. Но сегодня цветы жизни потихоньку заполоняли местные клумбы. Все они одинаковы: поникшие, с крепко сжатыми бутонами. У каждого педагога, словно садовника, есть своя клумба. Он следит за ней, как умеет. Он поливает ее в жаркие, засушливые дни и укрывает от излишней влаги в дождливую пору. Задача каждого садовника состоит в том, чтобы обеспечить наилучшие условия для цветов, чтобы они, отогревшись заботой, словно лучами южного