духом мальчика, которому отец нежданно-негаданно дал деньги на мороженое.
– Ну, а теперь, – продолжил Майер, – объясните, как вам удалось добиться синтеза?
– Мы с вами уже давно изучаем молекулярную биологию… – степенно ответил доктор и медленно, со значением добавил: – Однако профессор Гольд еще в двадцатых годах заострял больше внимания на защитных функциях организма, а не на строении его двойной спирали телесной мельницы.
– Эрих, я и слышать не хочу о негодяе Гольде! – воскликнул профессор, будто отмахнувшись от назойливой мухи. Брови ученого нахмурились. – И причем здесь иммунология и его исследования? Мы с вами настоящие ученые, а он – предатель и выскочка! Евреи всегда тянут на себя одеяло.
– Тем не менее, именно они сейчас обеспечивают прогресс цивилизации. – Фогель слегка улыбнулся. – Да и вы, профессор, когда-то дружили с Гольдом и не уделяли особого внимания к его национальной принадлежности.
– Замолчите, Эрих… – Майер нервно закусил губу. – Я не нацист, если вы имеете в виду этот аспект моих убеждений. Давайте говорить по делу. В образцах, которые мы извлекали из существа, не было обнаружено никаких генетических расстройств, опухолей и вирусов. Оно идеально! Достаточно было выделить из клеточного ядра определенные хромосомы, соединить их с хромосомами человека и получить совершенно новый вид. Зачем, скажите, ему потом понадобится его прежний убогий иммунитет, если с таким хромосомным набором он победит все болезни, преждевременную старость и станет сверхсильным, сверхвыносливым?! Люди уподобятся древним богам!
– Сейчас, профессор, вы рассуждаете, как Штольц, – почесав кончик носа, добродушно заметил Фогель.
Лицо профессора скривилось при упоминании о коменданте базы.
Доктор порылся в лежащих на соседнем столе бумагах и протянул один из листов Майеру:
– Вот, ознакомьтесь еще раз с копией отчета исследований месячной давности. Здесь указано: клетка из образца существа стала оживать даже после ее частичного размораживания, и начинала интенсивно делиться. И это не смотря на то, что организм пролежал во льдах с доисторических времен.
– Я знаком с этим документом. – Майер отложил в сторону лист бумаги.
– Но ведь раньше это происходило лишь после полного размораживания и не так быстро! – воскликнул Фогель, прищурив глаза. – На меня посыпались вопросы: «Почему это происходит? Почему мы не наблюдали этого ранее? Что произошло с организмом и заставило его так резко ускорить регенерацию?» Ответ один: организм существа обладает способностью обучаться и постоянно совершенствует свою иммунную систему.
– Теория неплохая, Эрих, но слишком уж притянутая за уши, – недоверчиво заметил профессор. – Почему же в таком случае не происходил синтез? Разве чужеродному организму не интересно устройство нашего организма? Да и само существо в саркофаге абсолютно не изменилось…
– Да, так и есть. Но организм существа, словно губка, впитывает лишь нужную информацию,